Естественная история драконов. Мемуары леди Трент. Тропик Змеев - Мари Бреннан

Воины-лабане

Подобным людям пленники были ни к чему. Я только помешала бы им, поставив под угрозу секретность выполняемого задания, в чем бы оно ни заключалось. И посему я так же хорошо, как собственное имя, знала: их останавливает только недоумение. А кто на их месте не был бы сбит с толку, свались ему под ноги с дерева ширландка, одетая в штаны и сплошь покрытая синяками и ссадинами?

Однако, как только их недоумение разрешится или просто ослабнет, меня убьют. Какие же резоны могли бы убедить их пощадить меня?

Безвредность не поможет. Как и мольбы о сострадании. И я ухватилась за единственное, что оказалось под рукой – мой блокнот, с отвращением брошенный наземь за миг до этого.

Стоило мне потянуться за ним, на меня тут же нацелились сразу три копья. Но я, не дрогнув, подняла блокнот, отыскала подходящий рисунок и показала его одному из лабане – тому, кого посчитала их предводителем: именно он приказал моему преследователю взобраться на дерево.

– Вот, видите? Дракон. «Легамбва», – добавила я по-мулински, рассудив, что это слово могут понять с большей вероятностью, чем ширландское. С запозданием догадавшись перейти на мулинский, я продолжала на смеси мулинского с йембе, в надежде, что захватившие меня в плен сумеют понять ту или иную фразу. – Они здесь всюду, по всему болоту. Очень опасны. Они на вас нападут. Но я – я могу показать, как не наткнуться на них. Как избежать опасности.

Слова я подкрепила пантомимой, указывая на рисунок с болотным змеем, затем изображая пальцами хищные когти, подразумевающие нападение дракона, а после прижимая руку к сердцу и обнадеживающим, дружеским тоном подчеркивая готовность помочь избежать драконьих когтей и зубов.

Возможно, кто-то из моих пленителей обладал зачатками познаний в мулинском или йембийском; возможно, моя пантомима возымела эффект. Возможно, во время их краткого совещания им пришло в голову что-то еще. Мне, как могут помнить некоторые из читателей, уже однажды доводилось очутиться в плену у чужестранцев в чужой стране, но в тот раз я смогла опознать в их языке диалект айвершского, что сделало общение если не легким, то хотя бы возможным. А вот язык иквунде я понимала не лучше драконианского, и это, вкупе с воинственным видом и недобрыми намерениями взявших меня в плен, делало сей инцидент намного страшнее. Казалось, я вновь в когтях желтой лихорадки: окружающий мир вдруг утратил всякий смысл, и каждый мой вздох мог оказаться последним.

Однако что-то, будь то мои слова или некие собственные соображения, убедило лабане сохранить мне жизнь. Во всяком случае, тот, кто подошел ко мне, держал в руках не копье, а тонкий стебель лианы, и я послушно позволила связать себе руки за спиной. И даже не стала протестовать, когда он оторвал кусок ткани от моего узла и заткнул мне рот, хотя перед этим мне очень хотелось бы напиться. И все же я осталась жива, а это уже было больше того, на что я могла рассчитывать минуту назад. Все прочее могло и подождать.

Когда меня подняли на ноги, кто-то немного повозился с моими запястьями, и меня потянули за связанные руки: очевидно, к первой лиане привязали вторую, соорудив нечто вроде поводка, чтобы не дать мне сбежать.

Как будто я могла бы бежать! Надеюсь, вы уже составили представление о том, как коварны земли Зеленого Ада? Теперь попробуйте представить, каково это – бежать по джунглям, когда связанные за спиной руки не позволяют удержать равновесие. Я упала бы, не пробежав и десяти шагов! Я едва не упала, когда цебане толкнул меня вперед, и только твердая решимость не пустить прахом отсрочку приговора помогла мне удержаться на ногах.

Меня погнали во главе колонны, точно канарейку, чья смерть предупредит об опасности, ждущей впереди. Как только в голове прояснилось, мне тут же захотелось навести их на что-нибудь подобное: в джунглях хватало и хищников, и топких трясин, и даже опасных насекомых, которых можно было спровоцировать на нападение. К несчастью, невзирая на прошлый удачный опыт в подобной тактике, я сильно сомневалась, что сумею уцелеть в собственной ловушке. Кроме того, лабане мне еще не доверяли, и любая попытка сбить их с пути могла закончиться ударом копья меж лопаток.

Дабы остаться в живых, следовало доказать, что я как проводник чего-то стою.

Посему я употребила все полученные на болотах знания на то, чтобы произвести на врага впечатление. Со связанными руками и кляпом во рту добиться этого было нелегко, но я демонстративно повела их в обход кустов, в колючих ветвях которых обитают весьма неприятные муравьи, затем снова свернула в сторону, кивком указав на змею, свисавшую с ветки впереди.

Так, шаг за шагом, минуя угрозу за угрозой, шли мы в глубины Зеленого Ада.

Я надеялась, что меня сумеет отыскать кто-нибудь из друзей. Том, Натали и Фадж Раванго обещали наблюдать за мной с плоскогорья. К несчастью, они находились на северном краю болот и быстро добраться до меня не могли: прямой спуск вниз в том месте был практически невозможен. Но Йейуама обещал наблюдать за мной с берега озера, а джунгли знал лучше, чем я – собственный сад, и в эту самую минуту мог идти мне навстречу.

Однако я вскоре поняла, что это может кончиться его гибелью. У одного против пятерых шансы и так ужасно малы, а уж если этот один дал обет ненасилия… Но, конечно же, его острый взгляд позволит заметить иквунде прежде, чем они заметят его? А если и нет – я сама видела, как легко мулинцы могут скрыться в джунглях, если того пожелают. К тому же он мог бы привести на помощь охотников – пошли же они за ним против Велюа с Оквеме, хотя, возможно, только потому, что конфликт имел отношение к драконам. А вот поднимутся ли местные общины на помощь мне? Да, я встречалась с ними во время первого похода к Великому Порогу, но никого из мулинцев, с которыми я постоянно общалась в последние месяцы, поблизости не было.

Таковы были мысли, беспокойно кружившие в моей голове, будто мышь в коробке. Что ж, это было лучше, чем думать об альтернативе.

К несчастью, лабане гнали меня на северо-восток – к центру болот, но прочь от озера. С каждым шагом шансы на то, что Йейуама отыщет нас, уменьшались, а вероятность наткнуться на одну из мулинских стоянок – росла. Не так уж давно я сравнивала возможность отыскать их с поисками иголки, кочующей в стоге сена, но теперь, перед лицом такого большого риска, опасалась найти иголку за каждой соломинкой.

Возможно, безопасности мулинцев ничто и не угрожало: они вполне могли услышать лабане до того, как те окажутся поблизости, и скрыться прежде, чем кто-либо из воинов успеет нанести удар. Но на такую возможность полагаться не следовало: это значило бы ответить на их помощь и гостеприимство презренной грубой неблагодарностью.