Карточный домик - Майкл Доббс

Она обнаружила секретаршу в туалете, где та умывалась. Глаза у нее покраснели и распухли. Мэтти успокаивающе положила руку ей на плечо.

– Как давно это началось, Пенни? – спросила она.

– Я ничего не могу сказать! – выпалила Гай и снова расплакалась.

– Послушай, Пенни, он в ужасном состоянии. Поверь мне, я не стану об этом писать. Я хочу помочь.

Когда секретарша пришла в себя настолько, что они смогли выйти из туалета, журналистка ласково взяла ее за руку, и они отправились в Виктория-гарденс, чтобы подышать прохладным ветерком, дувшим с Темзы, и спокойно поговорить. Пенелопа рассказала, что отставка премьер-министра сильно расстроила О’Нила. Она объяснила, что он всегда был «немного слишком эмоциональным», но внутренние разногласия в партии и решение премьер-министра привели к нервному расстройству.

– Но почему, Пенни? Они ведь никогда не были друзьями, – удивилась Сторин.

– Ему нравилось думать, что он близок к семье Коллинриджей. Он всегда отправлял цветы и особые фотографии миссис Коллинридж, оказывал им всяческие мелкие услуги… Ему все это очень нравилось, – рассказала Гай.

Мэтти пожала плечами, словно раз и навсегда сбрасывала репутацию Роджера со счетов.

– Жаль, конечно, ужасно, что он оказался таким слабым и развалился, когда партия так в нем нуждается, – вздохнула она. – Но мы обе его сейчас слышали, Пенни. Его что-то мучает, что-то грызет изнутри.

– Я… я не знаю наверняка, но, думаю, он винит себя за акции.

– Акции? Ты имеешь в виду акции «Ренокса»? – спросила журналистка, чувствуя, как ее охватывает тревога.

– Чарли Коллинридж попросил открыть для него почтовый ящик, потому что хотел получать на него личные письма. Мы с Роджером отправились в Паддингтон на такси, и он поручил мне сделать бумажную работу. Я знаю, что в тот момент ему стало не по себе, Роджер почувствовал: что-то здесь не так. А потом он понял, что его использовали и что из-за него у Коллинриджей начались серьезные проблемы – и тогда он не выдержал.

– Но почему Чарли Коллинридж попросил Роджера открыть для него почтовый адрес, почему он сам не мог это сделать?

– Я понятия не имею, правда. Возможно, Чарли чувствовал себя виноватым, ведь он знал, для чего этот ящик нужен. Как-то летом Роджер влетел в офис и сказал, что он должен оказать Чарльзу Коллинриджу услугу, но что это страшный секрет и я не должна никому ничего говорить.

Секретарь поняла, что нарушила обещание, и снова заплакала, но Мэтти быстро успокоила ее, и они пошли дальше.

– Но ты не видела самого Чарли Коллинриджа? – спросила корреспондентка.

– Нет. Я с ним никогда не встречалась. Роджеру нравится самому общаться с важными людьми, и насколько мне известно, мистер Коллинридж никогда не приходил в наш офис.

– А ты уверена, что это был Чарли Коллинридж?

– Конечно – Родж так сказал. Кто еще это мог быть? – В уголках глаз Пенелопы снова начали собираться слезы. Она вздрогнула, когда порыв холодного ноябрьского воздуха с реки швырнул к их ногам палые листья. – О боже, какая ужасная неприятность!

– Перестань, Пенни! Все будет хорошо. Почему бы тебе не отдохнуть пару деньков – и пусть Роджер сам заботится о себе? Он сможет справляться без тебя некоторое время. Он же умеет пользоваться компьютером, который стоит в офисе?

– Родж вполне прилично справляется с основными функциями, когда меня нет рядом, но даже он не станет претендовать на то, что он компьютерный гений… Нет, со мной все будет хорошо.

Значит, О’Нил справился с основными функциями компьютерной программы и изменил файл, поняла журналистка. Еще один кусок головоломки встал на свое место в ее сознании. Мэтти не нравилось, что приходится выпытывать нужные сведения у доверчивой и расстроенной секретарши, но у нее не было другого выхода.

– Послушай, как бы это получше сказать… – снова заговорила Сторин. – Складывается впечатление, что Роджер серьезно болен. Очевидно, напряжение последних событий оказалось для него слишком сильным, и у него может случиться нервный срыв. Если тебе понадобится моя помощь, просто позвони.

Они подошли к Смит-сквер и уже собрались попрощаться.

– Спасибо тебе, Мэтти, ты мне очень помогла, – через силу улыбнулась Гай.

– Нет, Пенни, это тебе спасибо. Береги себя.

Журналистка медленно прошла несколько сотен ярдов к зданию Палаты общин, не обращая внимания на холод и спрашивая себя, за каким дьяволом Роджер О’Нил подставил Чарльза и Генри Коллинриджей.

Уркхарт объявил о своем решении участвовать в выборах на пресс-конференции, состоявшейся в Палате общин в пять часов вечера, чтобы о ней успели сообщить в вечерних телевизионных новостях и первых выпусках газет. Заявление было сделано в исторической атмосфере Вестминстера, на фоне внушительных, украшенных каменной резьбой каминов и темных дубовых панелей – иными словами, в традиционной атмосфере власти. В результате происходящее окутывало ощущение достоинства, которое отсутствовало, когда Сэмюэль, Уолтон и остальные выдвигали свои кандидатуры.

Фрэнсис умудрился создать впечатление человека, которому, вопреки его желанию, предложили занять высокий пост, и он ставит долг перед страной и коллегами выше собственных интересов.

Семнадцать часов спустя, в среду утром, Лэндлесс также провел пресс-конференцию. Он сидел в роскошной гостиной отеля «Ритц» за длинным столом с множеством микрофонов и камер и отвечал на вопросы финансовой прессы. Рядом с ним устроился казавшийся на его фоне коротышкой Маркус Фробишер, председатель «Юнайтед пресс групп» – сам он был индустриальным магнатом, игравшим здесь второстепенную роль.

Позади них для удобства операторов поставили огромный задник с красиво выведенным ярким логотипом «ТЭН», подсвеченным лазерами. Сбоку от него находился огромный видеоэкран, на котором шли лучшие рекламные материалы «Телеграф» и ролики о встречах Лэндлесса с рабочими, включавшими рычаги печатных машин. Бенджамин всюду выглядел неизменно доброжелательным и обаятельным. Не вызывало сомнений, что пресс-конференция была тщательно спланирована.

– Доброе утро, леди и джентльмены, – призвал собравшихся к порядку Лэндлесс, и в его голосе было гораздо меньше акцента кокни, чем в тех случаях, когда он находился в кругу приятелей. – Спасибо, что сумели прийти, ведь мне не удалось предупредить вас заранее! Мы пригласили вас сюда, чтобы рассказать об одном из важнейших шагов вперед в средствах массовой информации Великобритании с тех времен, когда более ста лет назад Джулиус Рейтер[32] установил телеграфную службу в Лондоне.

Лэндлесс слегка придвинул к себе один из микрофонов, чтобы не выворачивать шею, и продолжил: