Ныряльщица - Марина Эльденберт

На меня Адмирал тоже взъелся: благодаря звонку отца ректору, я «прогулял» несколько занятий по военному делу. Так что есть за что отдуваться, и обычно мне даже нравится такой суровый подход. Не дает расслабиться, заставляет максимально сконцентрироваться, что всегда помогало в укрощение волн. Но сегодня перед занятием, Хар, проходя мимо, хлопнул меня по плечу:

— А могли бы сейчас пить льяри и кормить девчонок пирожными.

— В смысле?

— Кьяна пишет, что им с Вирной нужно в Центральную библиотеку. Хотела, чтобы я отвез их.

— Хидрец! — рычу я. — Я бы тоже мог отвезти!

— О чем и речь. Напишу, что ты передаешь привет.

Ответить я не успел, потому что Адмирал начал свой обычных инструктаж. А это почти часовая лекция о том, какие мы придурки, и разминка после. Но настроение вмиг становится отвратительным. Я мог бы увидеться с Мэйс, а не страдать этой фигней. И вообще, что если в библиотеке кто-то решит с ними познакомиться? На Кьяну надежды нет, Вирна пока свободна.

В смысле едха с два она свободна!

Но «да» мне еще не сказала.

Естественно, я думаю о Мэйс, а не об инструктаже, и возвращаюсь в реальность, когда через усилители доносится голос Адмирала про минутную готовность. В его случае это означает, что все веселье на полигоне начнется секунд через тридцать.

Мы добегаем до «глаза урагана». Так называется этап отдыха — середина полигона, на котором можно немного расслабиться. Можно, конечно, и много, но тогда какая-то другая команда придет первой и получит балл выше.

Один из моих напарников падает прямо на землю, а я сажусь и прислоняюсь к камню. Сил во мне еще много, продержусь. Удивительно или нет, но я все-таки научился управлять чужой, практически как своей. Меня больше интересует, что делает Мэйс.

Проще всего взять и спросить, но я и так столько раз писал ей первым! Руки так и чешутся сделать это, удерживаюсь от того, чтобы не потянуться за тапетом, и встаю:

— Пойдем, — говорю команде. — Придем первыми — Адмирал не заставит идти штрафной круг.

Только ради этого стоит поторопиться!

Мы как раз проходим новую полосу препятствий, браслет на моей руке посылает легкую вибрацию и мигает входящим сообщением. Я краем глаза успеваю прочитать: «Я соскучилась». Краем другого глаза замечаю катящийся прямо на меня гигантский камень, но не успеваю поставить щит.

Хидрец!

Он разбивается прямо передо мной: не слишком изящно, крупный булыжник все-таки ударяет меня в плечо. Но за ним покрасневший от натуги напарник.

— Спасибо, — кричу я.

— Не за что. Не зевай.

Да какой зевать! Там Мэйс скучает и ждет моего ответа. Так что следующий камень я буквально распыляю в пыль.

Стоит ли говорить, что наша команда приходит первой?

А сил во мне столько, что я бы прошел еще парочку кругов, но занятия для меня на сегодня закончены.

Я издевательски машу Хару и ухожу к раздевалкам. Чтобы быстро смыть с себя пыль и грязь полигона, запрыгнуть в эйрлат и ехать к Мэйс. Только возле библиотеки вспоминаю, что Вирна не должна знать о программе Родреса, поэтому, припарковавшись, пишу:

Она отвечает не так быстро, как хотелось бы, но отвечает:

В моих фантазиях Мэйс бежит ко мне со всех ног, в реальности приходится прождать минут сорок, пока старинное здание библиотеки выпустит девушек из своих недр. Едх, что они там делали столько времени?! Если бы Вирна не написала, что она соскучилась, я бы, наверное, уехал. Точно уехал!

Но она соскучилась.

И призналась в этом сама.

Сегодня точно должен пойти дождь!

Вот, пожалуйста. За это время действительно успевает начаться дождь, пока что мелкий и противный, но обещающий превратиться в затяжной. Поэтому я стягиваю с себя куртку и накидываю на плечи Вирны. Ей она великовата, но подходит к кроссовкам — так Мэйс выглядит по-хулигански. Мне хочется сказать, что я тоже скучал, но мы не одни.

— Куда тебя подвезти? — спрашиваю у Кьяны, которая замирает на ступенях.

— Меня должен встретить Хар.

— Боюсь, он освободится нескоро. Адмирал выписал всем штрафные.

— А ты почему здесь?

— Моя команда пришла первой.

— Понятно, — кивает девушка. Кажется, она в курсе, насколько тот зверь, и какие у него правила. — Тогда подбросьте меня до Кэйпдора. Если, конечно, не помешаю.

Вообще-то, больше всего на свете мне хочется остаться наедине с Вирной, но, прежде чем успеваю ответить, за меня это делает Мэйс:

— Не помешаешь.

— Садись, — говорю я, распахивая перед девушкой дверь. Потом помогаю разместиться Вирне на пассажирском месте рядом со мной.

Она так близко и так далеко, что это сводит меня с ума. Но приходится сдерживать себя, чтобы не поддаться вперед и не коснуться ее губ.

— Кто вас сюда загнал? — киваю на библиотеку, оставшуюся за спиной.

— Н’етх, он преподает мифы, — говорит Кьяна.

— Ваша общая работа? И как? Нашли что-то интересное.

— Да, очень любопытную легенду.

— Кьяна знает древнеранханский, — говорит Мэйс.

Я присвистываю.

— Что, серьезно? И что там? В этой легенде.

— Пусть тебе расскажет Вирна, — подмигивает она. — Если захочет.

В таком настроении мы быстро добираемся до Кэйпдора, и Кьяна убегает, напоследок попросив Мэйс серьезно подумать о ее предложении.

— О чем она? — интересуюсь я, когда мы остаемся одни.

Наконец-то одни.

Я забрасываю руку на спинку ее сиденья и заглядываю Вирне в глаза. Так бы и смотрел в них постоянно.

— Кьяна предложила мне жить вместе с ней.

— Ничего себе! — вскидываю брови. — И что ты думаешь?

Она стягивает куртку и возвращает мне.

— Что должна думать о сестрах. Я не могу уехать из дома.

— Твои мелкие в безопасности, — напоминаю я, — а ты должна подумать о себе, Вирна. Ты можешь переехать на время. Тем более Кьяне можно доверять, я тебе говорил.

— Она классная, — кивает Вирна. — Красивая, стильная, веселая, хорошо учится. И даже знает древнеранханский.

— Само совершенство, — шучу я, а вот Вирна, кажется, воспринимает мои слова серьезно, потому что плотно сжимает губы.

— Ты правда так считаешь?

— Конечно, нет. Никто не идеален, но так жить интереснее.