Афган - Родрик Брейтвейт

Грешнов спросил, доводилось ли Хамиду убивать советских солдат или принимать участие в пытках. «Мне приходилось воевать, и не языком, а автоматом. Кто хочет резать головы — тот их режет. Кто не хочет — тот этого не делает. Кстати, пытки и отрезание голов — это не какой-то специальный ритуал умерщвления, придуманный для советских солдат. Точно так же без головы может остаться и любой кафир, в том числе и соотечественник. У каждого свое мироощущение. Кто-то режет, кто-то нет. Я предпочитаю продать врага за деньги заинтересованным в этом лицам, а не умерщвлять его. Я видел это в провинции Логар. В районе Сорхаб мы разгромили колонну и взяли нескольких советских военнопленных. Солдатам отрезали головы, а офицеров продали. В основном в Германию. Их выкупали разные правозащитники, платили хорошие деньги».

Моджахеды были готовы заключать сделки и с советскими властями. Советский офицер таджикского происхождения Феликс Рахмонов, служивший в Шинданде, отвечал за связи с местным населением. Его любили и солдаты, и афганцы, с которыми он поддерживал контакты. Местные жители приводили ему солдат, проявивших неосторожность и позволивших захватить себя в плен. Однажды афганцы доставили Рахмонову троих солдат в запряженной ослом тележке. Руки пленников были связаны их собственными ремнями. Рахмонов обменял их на некоторое количество муки и несколько канистр дизельного топлива. Ничего удивительного, что после этого советских солдат стали заметно чаще захватывать ради извлечения выгоды.

Доклад СДА представил в весьма критическом свете и русских, и афганское правительство. Но он в равной мере описывал и преступления моджахедов. В докладе были названы имена командиров и их отряды в период войны с СССР. Также в нем подробно фиксировались преступления всех сторон гражданской войны, в том числе деяния отрядов Масуда и Хекматияра — ракетные и авиабомбардировки, расправы и изнасилования, разорение большей части Кабула в 1993 и *994 годах и гибель примерно 25 тысяч человек только с января по июнь 1994 года. Говорилось в докладе и о кровожадном режиме талибов, и о зверствах с обеих сторон во время кампании американцев по свержению «Талибана» в 2001 году. Эти преступления стояли в одном ряду с ужасами войны 1979_19^9 годов, а то и превосходили их.

* * *

Непросто представить эти истории в правильной перспективе. Рассказы о зверствах на любой войне распространяются подобно пожару. Некоторые из них правдивы. Некоторые приукрашиваются. Некоторые изобретаются в целях пропаганды. Бунты в Нидерландах в XVI веке, Тридцатилетняя война в Германии, французская оккупация Испании при Наполеоне, восстание 1857 года в Индии — все они богаты подобными историями. Даже относительно пристойные сражения на Западном фронте Первой мировой войны породили мифы о том, что немецкие солдаты насиловали и убивали бельгийских монахинь и распяли на штыках канадского сержанта.

Зверства и бесчинства особенно характерны для гражданской войны, а также агрессии, в ходе которой технически превосходящим силам противостоит решительное национальное сопротивление. Надежной статистики в таких случаях не найдешь, а факты легко извратить. Западная пропаганда успешно изображала 40-ю армию чрезвычайно жестокой. В начале войны русских обвиняли в применении химического оружия. Похоже, в то время они в некоторых количествах использовали слезоточивый газ, но разговоры о систематическом применении смертоносных газов не подтвердились и в конце концов стихли.

Обе стороны обвинялись в использовании мин-ловушек и взрывных устройств, замаскированных под обыденные предметы: часы или авторучки. Много шума вызвала история, фигурировавшая в докладе ООН 1985 года и подхваченная западной пропагандой: мол, КГБ специально изготовлял мины в виде детских игрушек, чтобы посеять ужас среди простых афганцев. Русские парировали, что это как раз тактика моджахедов, и публиковали подтверждающие свою точку зрения фотографии. Возможно, в основе этой истории лежали крошечные мины-«бабочки» из яркой пластмассы, которые разбрасывали с вертолета по тропам и путям снабжения повстанцев. Через какое-то время они должны были деактивироваться, но механизм зачастую не срабатывал. Однако эти устройства не были плодом извращенного воображения инженеров КГБ. Они были полностью скопированы с американских мин Dragon-tooth BLU-43/B и BLU-44/B, которые в огромных количествах использовались в Индокитае. Их предназначением было калечить, а не убивать, поскольку раненый солдат создает своим товарищам больше проблем, чем мертвый. Советская версия устройства официально именовалась ПФМ-1, неофициально — «Лепесток». Не удивительно, что такие «Лепестки» привлекали внимание детей и что они и их родители рассказывали журналистам о минах, замаскированных под игрушки. Однако эксперты Координационного центра противоминной деятельности в Афганистане — уж кому, как не им, знать об этом — были уверены, что эта история «вызвана к жизни понятными журналистскими мотивами, однако… не имеет широкой фактической основы».

Из каких общих представлений о войне в Афганистане ни исходить, ясно одно: по мере того, как война опустошала страну, политики и генералы, поначалу видевшие в ней быстрое средство решения своих проблем, и энтузиасты, надеявшиеся повлиять на будущее Афганистана, все более отчаивались.

Война в Афганистане должна была остаться в секрете, и в первые несколько лет Политбюро принимало радикальные меры к тому, чтобы так и было. Солдат, отправленных в Афганистан, обязали молчать об этом. Бойцов, возвращавшихся в СССР, не пускали в Москву во время Олимпиады 1980 года, опасаясь, что они расскажут что-нибудь иностранным гостям. Военкоматы строго наказывали семьям погибших никому не сообщать об обстоятельствах их смерти. В первые годы войны правительство сделало все, чтобы люди не знали о ней.

Официально говорилось, что советские солдаты выполняют в Афганистане «интернациональный долг», но в боях не участвуют. Телеканалы транслировали бесконечные программы, где тепло обнимались советские и афганские солдаты, советские доктора лечили афганских детей, пропагандисты завоевывали сердца и умы, советские женщины встречались с афганскими женщинами, солдаты раздавали продовольствие и лекарства, и все улыбались на камеру.

Эта политика вызвала к жизни немало абсурда. По словам писателя Владимира Войновича, в 1980 году цензору не понравился фрагмент фильма о Шерлоке Холмсе, где Холмс заключает, что Ватсон вернулся со Второй англо-афганской войны разочарованным. Вместо этого нужно было сказать, что он вернулся с войны «на Востоке».

Даже в 1985 году, когда к власти пришел Горбачев, еще действовали жесткие правила, регламентирующие, что журналисты могли писать о войне, а чего не могли. В списке, составленном Министерством обороны и МИД, за подписью Крючкова и Варенникова, говорилось, что СМИ могут сообщать о смерти или ранении советского военного персонала во время исполнения воинской обязанности, об отражении атак мятежников и о выполнении задач, связанных с передачей международной помощи афганскому народу. Не разрешалось писать ни о действиях подразделений крупнее роты, ни о полевом опыте солдат. Телерепортажи с поля боя не допускались. Журналисты могли рассказывать о подвигах солдат, которым было присвоено звание Героя Советского Союза, но не вправе были сообщать подробности о частях, где эти солдаты служили. Аналогичные правила ввели в британской армии двадцать лет спустя: аккредитованным журналистам могли запретить рассказывать о структуре войск, их передвижениях, оперативных приказах, жертвах, тактике, а также указывать названия мест, названия и номера кораблей, частей и самолетов и имена военнослужащих. Разница была в том, что войну НАТО освещали и журналисты, работавшие независимо. Они могли сообщать все, что считали нужным, хотя при этом шли на серьезный риск.