Осколок его души - Марина Александрова

Спускаясь вниз по каменным ступеням, ведущим в темный зев каменного склепа, я если честно, была в смятении.

— Постой, я зажгу факел, — сказал он, а я невольно съёжилась от одного слова «зажгу».

— А, что, другого освещения нет? — кое-как совладав с собой, промямлила я.

— Есть, конечно, но солнечные камни внизу, а до них ещё надо добраться, а потом вернуться, чтобы закрыть дверь.

— Так, иди, — выпалила я, с несвойственной для меня дерзостью, схватив наследника за рукав, буквально стаскивая его с лестницы вперёд себя, и подталкивая вниз, — а я тут подожду. Как активируешь их, так дверь я и закрою.

— Но там темно, — слабо попытался возмутиться он.

— Да, нормально! — уже сильнее толкая его в спину, заверила я.

Что ж, выхода у него было два: бежать вперёд или лететь. Китарэ выбрал бег.

Я не была уверена, что он понимает, что именно я имела в виду, когда говорила, что не могу взаимодействовать с огнём. Но сейчас совсем не хотелось вдаваться в подробности. Скоро он и так всё узнает.

Китарэ появился внизу, держа в руках небольшого размера сферы, которые распространяли вокруг приятное теплое сияние. Солнечные камни были довольно дорогим артефактом, но недостаточно для представителя императорской семьи. Дождавшись, пока я закрою входную дверь, он начал раскладывать их по периметру склепа. Что ж, о том, что это место когда-то использовалось для захоронения эвейев, говорило лишь отсутствие окон. Теперь же здесь была просторная, немного мрачная комната, где с одной стороны стояли стеллажи с книгами и свитками, на противоположной стороне располагался низкий столик с письменными принадлежностями, рядом были расстелены пуховые одеяла. А вот у стены, которая была напротив стеллажей с книгами, было то самое «кое-что».

— Кандалы? Серьёзно? — не скрывая собственного изумления, спросила я, разглядывая цепи, вбитые в стену.

— Я должен гарантировать тебе безопасность, даже от самого себя, в противном случае я не соглашусь на участие в этом.

— Так сильно за меня переживаешь? — поинтересовалась я, не сдержав усмешки.

— За целостность нити, — поправил меня он, устраивая последний камень на своем письменном столе.

— Конечно, — шепнула я себе под нос так, чтобы он не услышал.

Честно говоря, я не могла удержаться, чтобы не попробовать вырвать цепь из стены, потому, пока Китарэ занимался освещением, я изо всех сил тянула её на себя, упершись ногой о стену. К чести наследника, постарался он на славу.

— Что ты делаешь? — раздалось у меня из-за спины, как раз в тот самый момент, когда я сделала упор уже двумя ногами о стену, и просто болталась в воздухе. Задрав голову, я столкнулась взглядом с Китарэ, который смотрел на меня так, словно он всерьёз сомневался в моей вменяемости.

— Провожу испытания, — усмехнулась я.

— Заканчивай, металл заговорил отец Широна, даже если разнести весь склеп эти кандалы не открыть без ключа, а цепь не разорвать. Держи, — протянул он мне небольших размеров ключ, и сунул в руку, стоило мне принять вертикальное положение. — Как только я закончу со своей частью, ты прикуешь меня…

Я смотрела ему в глаза и понимала, что если начну спорить, то это лишь отнимет время. Потому, я молча убрала ключ в карман, буркнув что-то типа «хорошо». Уж, с Аши-то гораздо легче вести диалог, чем с этим упрямцем.

— Располагайся пока на одеялах, я сейчас подойду, — кивнул он в сторону своей расстеленной постели, а меня вдруг одолело совершенно неуместное в данной ситуации смущение. На миг появилось сомнение, правильно ли я поступаю? Быть может, нужно найти другой способ для того, чтобы как-то продолжить эту жизнь? Способ, который сохранит мои тайны, болезненные секреты и мысли только для меня одной? Правда ведь, как я смогу после этого смотреть ему в глаза? Как смогу быть рядом и делать вид, что всё это ничего не значит?

С каких пор я стала такой трусихой?

Зло сжав кулаки, я решительно направилась к расстеленным на полу одеялам, опустилась на них и замерла, не представляя, что делать дальше.

— Тебе стоит лечь, — сказал Китарэ, направляясь ко мне.

Я лишь кивнула на его слова, молча легла, и, затаив дыхание, начала ждать, пока он не опустился на колени у меня над головой.

— Я думаю, лёжа будет удобнее всего, тем более, я не знаю, сколько времени уйдёт на это.

— Хорошо, — тихо прошептала я, прикрыв глаза, когда его пальцы легли на мои виски. Обратной дороги уже не было, потому, как следом пришла тьма.

Проникнуть в разум живого существа, умеющего мыслить, это не то же самое, что прочитать открытую книгу от лица автора. Порой, чужое сознание это клубок, сотканный из причудливых, на первый взгляд, бессвязных нитей, объединённых между собой совершенно неожиданными переходами. Китарэ никогда не использовал свой дар, чтобы уходить глубоко в слои сознания. Он либо вычленял поверхностные нити мыслей, стремлений, желаний, чувств, либо изменял их же. Он всегда знал, чувствовал, что касаясь чужого сознания, он словно ходит по кромке глубокого колодца. Один шаг и он легко и беспрепятственно проникнет глубже, чем кто-либо в состоянии себе это представить, вот только как среагирует на подобное падение его второе «я»? Этот вопрос оставался без ответа. Но он никогда не боялся чужих душ, точно зная, как и с кем необходимо обходиться, чтобы получить желаемое и не навредить.

Соскальзывая внутрь сознания Ив, он будто уносимый лёгким ветерком лепесток, кружился в свободном падении погружаясь на самое дно, в ту часть её сознания, о существовании которой Ив и сама могла не подозревать. Мимо проносились образы её воспоминаний, но сейчас он не желал концентрироваться на них, потому просто проходил сквозь, уходя всё глубже и глубже. Отбрасывая в сторону яркие вихри эмоций, чувств, переживаний. Не сейчас. И даже, если ему интересно, он не должен. Не имеет права на чувства, которые ему не принадлежат. С каких пор он стал таким принципиальным? А, самое главное, с каких пор ему вдруг стало интересно, о чем она думает? Переживает?

Тут было так темно. Он и не подозревал, что темнота может быть осязаемой. Странное место: холодное, темное, стылое. И впрямь похоже на дно глубокого колодца. Он стоял в полнейшей, непроницаемой тишине. В реальности такой тишины не бывает. Он о подобном не слышал и не испытывал прежде. Она окутывала его точно глухое, непроницаемое покрывало, словно отгораживая и закрывая от всего мира. Так было ровно до тех самых пор, пока откуда-то сверху до него не донеслись странные приглушенные всхлипы или стоны? Он и сам не понял, что это? Вот только стоило поднять голову, чтобы попытаться понять, откуда исходит звук, как он увидел перед собственным лицом прядь белоснежных волос, будто парящую в невесомости. И только в этот момент, он осознал, что сейчас он на дне то ли озера, то ли какого-то иного водоёма. Одежда на нём, такая же светлая, как и его волосы, парила вокруг его тела, начиная отливать серебром, в свете луны, чьи скупые лучи всё же проникали сквозь толщу воды. Он решительно оттолкнулся, начиная загребать воду руками, помогая себе подняться к поверхности. Казалось, он плыл и плыл, а в то же самое время, оставался на одном месте, пока его ладони, вдруг не ощутили ночную прохладу, а следом не вынырнул и он сам.