Морпехи против «белых волков» Гитлера - Владимир Першанин

Немецкий лейтенант дважды выстрелил в него из «парабеллума», затем прицелился в Фатеева, но Славка уже держал в руке подаренный американцами массивный «кольт». Пуля калибра 11,43 миллиметра отбросила офицера на шаг назад, голова в каске звякнула о камни.

Паша Юркевич стрелял в наблюдателей, заставив их спрятаться. Минометчик передергивал затвор карабина. В него одновременно выстрелили Юркевич и Славка. И все же бой закончился бы в пользу минометчиков, если бы не подоспел Парфенов с остальными десантниками.

Фатеев достаточно повоевал, но сейчас в очередной раз убедился в четких действиях «белых волков». Унтер-офицер мгновенно пресек бегство и очередью из автомата в упор свалил одного из десантников. Огромного роста минометчик, который пытался задушить Славку, бросился на Антона Парфенова.

Младший лейтенант успел его ранить, но егерь, схватившись за ствол ППШ, рывком отвел его в сторону и выдернул оружие из рук Парфенова, далеко не слабого парня. Взмахнул прикладом и наверняка разбил бы Антону голову, но тот, нырнув под ноги, схватил немца за колени и опрокинул на землю.

Подскочил молодой десантник и проткнул немца штыком. Но столько злости и силы было у этого арийца, что он, будучи дважды ранен, сумел выдернуть штык из плеча и пошел на десантника, рыча и выкрикивая что-то на немецком.

– Жри, бугай!

Фатеев выстрелил в него три раза подряд, и немец наконец упал лицом вниз. Унтер-офицер очередью в упор застрелил моряка из первого батальона. Магазин кончился, сменил он его за считаные секунды. Парфенов подобрал свой ППШ и, обозленный, что сплоховал, давил на спуск. Затвор, лязгая, выбрасывал веер золотистых гильз, из спины унтера вылетали клочья окровавленного мундира.

Это был переломный момент боя. Наблюдатели отступили, прикрывая друг друга выстрелами из карабинов. Минометчика, пытавшегося бросить в десантников гранату, срезали очередью и добили саперной лопаткой. В наблюдателей стрелял Паша Юркевич. Сумел одного ранить, но второй подхватил товарища, и оба исчезли в расщелине, ведущей вниз.

Взятый в плен раненый подносчик боеприпасов оказался русским. Зная, что предателей в живых не оставляют, угрюмо смотрел на десантников.

– Власовец? — спросил Фатеев.

– Служил во Второй армии генерала Власова, взят в плен. Вот заставили таскать боеприпасы.

– Крепко старался, вон сколько пустых ящиков валяется.

Подскочил земляк погибшего Усмана Салиева и ударом кулака сшиб власовца на землю. Тот сплюнул на ладонь выбитый зуб и выругался:

– Такие же гестаповцы, как и фрицы! Пленных легко бить. Жаль, ты мне на мушку не попался.

Ненависть с обеих сторон была так велика, что власовец даже не пытался просить пощады, а его пнули еще раз, не обращая внимания на раненую ногу.

– Ребята, гля, а минометы наши, русские.

– Откуда взяли? — спросил Парфенов.

– Из-под Ленинграда. Оттуда ваше оружие эшелонами вывозили и пленных толпами гнали.

– Заткнись, сволочь!

– Чего ради мне затыкаться? — усмехался власовец. — Через пяток минут вы меня кончите. Воюйте до последней капли. Может, оценят, опять в колхозах батрачить разрешат.

Привели пленного немца, спрятавшегося в окопе. Парфенов хотел его допросить, но внизу усилилась стрельба и послышалась матросская «полундра». Остатки первого батальона и отряда «Онега» шли в атаку. Иван Байдин, которому принесли с затопленной баржи несколько ящиков снарядов, сумел разбить дзот прямым попаданием в амбразуру и погасить вторую пулеметную точку.

– С меня орден, — хлопнул его по спине Маркин.

Если отряд «Онега» и первый батальон, хоть и с потерями, продвигался вперед, то второй и третий батальоны с самого начала стали преследовать неудачи. Немцы заминировали часть подходов к острову. Тральщик «Алтай» умело подрезал тралом две мины. Пока менял трал, наткнулся на следующую мину.

Семисоткилограммовый шар с рожками-взрывателями подтянуло винтами под корму. Мощный взрыв проломил в днище огромную дыру, вывел из строя машины, и «Алтай» стал стремительно погружаться. Подоспевший сейнер сумел подобрать лишь полтора десятка человек. Основная часть команды, оглушенная взрывом, сброшенная в ледяную воду, ушла в глубину вместе со своим кораблем.

Десант не встретил здесь такого сильного артиллерийского обстрела, возможно, немцы рассчитывали на минное заграждение. Моряков встретил огонь полевого 75-миллиметрового орудия и нескольких минометов. Десантный корабль «Николай Руднев» ответил огнем двух своих «сорокапяток». Один из сейнеров также имел на борту пушку.

«Сорокапятки» вывели из строя немецкое орудие, заставили замолчать часть пулеметов. Минометы не могли нанести серьезных повреждений «Николаю Рудневу», но десятки мин, взрываясь на месте высадки и на палубе десантного корабля, косили моряков одного за другим. Особенно много было раненых с тяжелыми осколочными повреждениями. С перебитыми руками, ногами они не могли преодолеть последние метры и тонули у самого берега, а волны уносили тела в море.

Начальник штаба бригады Санаев понимал, что все решает быстрота. Его главной боеспособной единицей был третий батальон. Комбат-2 Ефимов так и не пришел в себя после бойни у станции Лоухи, где от батальона остались пятьдесят человек, погибли командиры рот и почти все взводные.

Он убедил себя, что комбату не обязательно идти в первых рядах, нервничал, размахивал пистолетом, подгоняя бойцов. Люди видели его страх и тоже не торопились бросаться вперед.

Положение осложнялось тем, что в его малочисленный батальон свели самый пестрый состав: матросов, охранявших пирс, ездовых, хозяйственников, моряков береговой обороны. А комендантский взвод, избалованный штабной службой, объявили штурмовым взводом только из-за того, что там имелось больше всего автоматов.

Такой подбор стал серьезной ошибкой командира бригады Юшина, который стремился увеличить численность батальона, не заботясь о качестве. Капитан третьего ранга Ефимов, достаточно опытный командир, видел, что с этим составом многого не добьешься. Внезапная гибель тральщика с его трехдюймовыми орудиями еще больше подорвала решимость комбата.

Третий батальон во главе с начальником штаба бригады сумел взобраться на обрывистый берег, оставляя на каждом шагу убитых и раненых. Пятидесятилетний начштаба Санаев, захвативший Первую мировую и кусок Гражданской войны, шел впереди, бок о бок с комбатом, молодым капитан-лейтенантом. Только так они могли вести за собой людей.

Комбат-3 погиб на краю обрыва, прошитый пулеметной очередью. Тело его сорвалось с обрыва и мгновенно исчезло в водовороте прибоя. Санаев в упор застрелил немецкого пулеметчика. Обгоняя начальника штаба, моряки прыгали в окопы и каменные гнезда. Началась рукопашная схватка, и здесь преимущество оказалось на стороне краснофлотцев.

Моряки уже пережили собственную смерть, когда автоматные трассы лишь случайно миновали их и убивали товарища. Они успевали отшвырнуть упавшую возле ног гранату и, добравшись наконец до врага, кидались с такой яростью, что не выдерживали нервы даже у испытанных егерей.