Валютные войны - Джеймс Рикардс

Суммируем сказанное выше. Чейссон показывает, как и зачем сложным системам, например цивилизациям, требуется экспоненциально возрастающее количество энергии, чтобы увеличиваться, а Тэйнтер показывает, как эти цивилизации начинают приносить отрицательный доход в обмен на вклады и в итоге терпят крах. С точки зрения модели Чейссона, деньги служат как мера отношений между инвестициями и доходом, так как с их помощью можно запасать энергию. Рынки валюты и капитала – это тоже сложные системы, вписанные в еще большую тэйнтеровскую модель цивилизации. Когда общество становится более сложным, ему требуется все больше денег, чтобы расти. В какой-то момент выпуск продукции и налоги больше не могут поддерживать общество, и элита пускается на всяческие ухищрения, например кредиты, обесценивание валюты, увеличение дохода или стоимости без увеличения капиталовложений и прочие формы псевдоденег, которые делают мздоимство проще, чем производство чего-либо. Эти методы работают краткий период времени – до того, пока иллюзия псевдороста не исчезает под натиском угрозы потери богатства и неравенства доходов.

В этот момент общество располагает выбором из трех вариантов – упрощение, завоевание или крах. Упрощение – это добровольная попытка уменьшить масштаб общества и вернуть отношение между инвестициями и доходом на более приемлемый и устойчивый уровень. Примером современного системного упрощения будет девальвирование политической власти и экономических ресурсов в Вашингтоне и распределение этого между пятьюдесятью штатами в рамках укрепленной федеральной системы. Завоевание – это попытка забрать ресурсы у соседей силой с целью обеспечить новый доход. Валютные войны – это лишь попытка бескровного завоевания. Крах – это внезапная, не добровольная и хаотическая форма упрощения.

Является ли Вашингтон новым Римом? Зашел ли Вашингтон так далеко по дороге высоких налогов, увеличения бюрократии и работы себе на благо, чтобы социальные инвестиции давали отрицательные результаты? Правда ли то, что некоторые финансовые, организационные и бизнес-верхи так связаны с правительством, что они участвуют в огромном заговоре для создания негативных социальных последствий? Правда ли, что так называемые рынки так развалены вмешательствами, манипуляциями и кризисами, что больше не могут предложить адекватных ценовых сигналов для распределения ресурсов? Когда в следующий раз появятся варвары, в какой бы то ни было форме, каким будет сопротивление среднего гражданина, учитывая то, что можно либо дать коллапсу продолжаться, либо заставить элиту платить за себя?

История и теория сложности предполагают, что эти вопросы – не идеологические. Это аналитические вопросы, уместность которых родилась из опыта цивилизаций за пять тысячелетий и увеличения сложности в природе за десять миллиардов лет. Наука и история предоставили полный набор знаний, используя энергию, деньги и сложность для понимания риска краха доллара в середине войны валют.

Самое важное тут – это то, что система безотлагательной проблемы – валют, рынков капитала и деривативов – это социальные изобретения и могут быть изменены обществом. Самая худшая динамика пугает, но ее можно избежать. Еще не поздно отойти от края бездны и обеспечить безопасность мировой денежной системы, основанной на долларе. К сожалению, простые решения не рассматриваются элитой, которая контролирует систему и кормится ее сложностью. Сокращающийся предельный доход вреден для общества, но полезен для тех, кто находится на другом конце доходов – как минимум, пока эти доходы не иссякнут. Сегодня финансовые ресурсы извлечены из общества и направлены прямо к элите в форме налогов, ипотечного мошенничества, ростовщических потребительских кредитов, кризисных цен и бонусов. Пока граждане раздавлены весом этих налогов, коллапс все более вероятен. Финансовая система должна быть возвращена к своей роли координатора торговых операций, а не завязываться сама на себе. Теория сложности указывает путь к безопасности с помощью упрощенных и маленьких организаций. Удивительно, но министр финансов Гайтнер и Белый дом способствуют развитию масштабной и концентрированной банковской индустрии, включая прото-глобальный центральный банк, размещающийся в МВФ. Любой успех в этом начинании просто ускорит падение доллара.

Лишь немногие экономисты и управленцы МВФ или мировых центробанков следуют многокомпонентной модели «деньги как энергия», речь о которой велась в предыдущей главе. Несмотря на обоснованность физики и бихевиоризма, подавляющее большинство экономистов не приветствуют междисциплинарные подходы. Центральные банки не приемлют резкое падение курса доллара. Однако экономистам, подобно служащим центробанка, хорошо известно о нестабильности доллара и о риске для устойчивости международного курса валют, вызванном валютными войнами. Рассматривая диапазон взглядов, от общепринятых до ультрасовременных, мы можем предвидеть четыре возможных исхода для доллара, так называемые «Четыре Всадника Долларового Апокалипсиса». Этих «Всадников» можно расположить в порядке возрастания их разрушающего потенциала следующим образом: несколько резервных валют, специальные права заимствования, золото и хаос.

Несколько резервных валют

Резервы страны можно сравнить со сберегательным счетом физического лица. Физическое лицо может обладать текущим доходом, получаемым на работе, а также иметь долги разного вида, но при этом сохранять некоторые сбережения – либо для будущего использования, либо на черный день. Эти сбережения могут быть вложены в акции и сырьевые товары или просто храниться в банке. Аналогичные опции есть и у государства с его резервами. Государство может использовать суверенный фонд государственного имущества для вкладов в акции или другие классы активов либо хранить часть в ликвидных активах и золотом стандарте. Ликвидные активы могут включать в себя облигации, деноминированные в различных валютах, каждая из которых называется резервной, так как государство использует их, чтобы инвестировать и диверсифицировать свои резервы.

Со времен Бреттон-Вудского соглашения 1944 года доллар остается лидирующей резервной валютой, однако он никогда не был единственной резервной валютой. МВФ ведет глобальную базу данных, которая отображает структуру официальных резервов, включая доллар США, евро, фунт стерлингов, иену и швейцарский франк. Недавние (видимо, 2011 года. – Примеч. ред.) данные показывают, что доллар составляет чуть свыше 61 % установленных резервов, в то время как следующий крупнейший элемент – евро – всего лишь чуть более 26 %. МВФ сообщает о медленном, но уверенном падении курса доллара за последнее десятилетие; в 2000 году доллар составлял 71 % общих установленных резервов. Это падение в статусе резерва происходит постепенно, без резких изменений, и оно соответствует расширению торговли между Европой и Азией, как и торговли внутри самой Азии.