Запретный рай - Лора Бекитт

Только он собрался с ней заговорить, как зазвучал проклятый колокол!

Когда на пороге «Колонии» появились фигуры в серо-голубой форме уголовной полиции, его настроение окончательно испортилось.

Если каторжник не будет пойман, полиция отдаст приказ обыскать все суда в гавани. Ни одно из них не выйдет в море без досмотра, потому что каждый знает, что в первую очередь делают беглые — пытаются тайком проникнуть на какой-нибудь корабль, чтобы уплыть с острова.

— Что сделал этот несчастный? — спросил он соседа.

— Говорят, тяжело ранил свободного поселенца. К тому же это не он, а она. Каторжница, женщина.

— Женщина?! — Патрик покачал головой. — Далеко ей не уйти.

— Кто знает! Если попадет к китобоям, те ее не выдадут. Заберут с собой.

— Полагаю, сейчас будут арестованы все суда?

— Наверное. Пока не найдут преступницу, никто не поднимет якорь.

К счастью, полиция не стала проверять документы; они лишь осмотрели помещение и ушли. Но Патрик продолжал волноваться за свой баркас. В гавани Хобарт-тауна досмотры совершались и по менее значительному поводу, чем побег ссыльного.

Тауб не сомневался в том, что он все еще в розыске: такие дела не имеют срока давности.

В конце концов он встал и, кляня на чем свет стоит и полицию, и сбежавшую каторжницу, отправился на берег.

Запах сырой земли и близкого моря смешивался с ароматом перечной мяты, жимолости, коры камедных деревьев и свежего дерна. Горизонт тонул во мраке. Разнокалиберные суда покачивались на воде, будто огромные спящие животные.

Тауб решил не рисковать и уплыть, пока есть возможность. Всего час свободной жизни, и все из-за какой-то дряни, которой приспичило бежать! Если б она попалась ему сейчас, он придушил бы ее собственными руками!

Когда-то он был почти счастлив на своем острове, жил, не вдаваясь в размышления, не мечтая ни о других местах, ни об иной доле, желая просто выжить, но так уж устроен человек, что ему всегда и везде становится мало того, что он имеет!

Прошло время, и Патрик больше не ощущал себя живущим в раю. С каждым днем ему все больше казалось, что он находится в плену.

Радужная пена волн и вечное дыхание океана, палящее солнце и режущая глаза яркость зелени — как же ему это надоело!

Утро застало его в дурном настроении. Море искрилось солнечными зайчиками, на губах ощущался солоноватый привкус океанского воздуха. Пенные шапки на поверхности воды напоминали золотую сеть, а парящие в воздухе птицы раскинули крылья, как паруса.

Баркас мягко покачивался в объятиях океана. Вода была спокойной, ветер — попутным. Все предвещало удачное плавание, но только Патрика ничто не радовало.

Решив перекусить, он прошел на корму, где были свалены ящики с провиантом, который он успел закупить, и откинул прикрывавшую их старую парусину.

Увидев скорчившуюся между ящиков фигуру, он отпрянул от неожиданности. Мужчина?! Нет, женщина, в штанах и кенгуровой куртке. Растрепанные светлые волосы, отчаянно распахнутые, голубые, как небо, глаза, нежное лицо.

Насмерть перепуганная и донельзя утомленная, она все же была очень красива.

Патрик заметил, как она жадно втянула воздух, пахнувший солью и ветром, а потом съежилась, не зная, чего от него ожидать.

Ему пришлось подождать, пока к нему вернутся способность соображать и дар речи, после чего он выдавил:

— Вот так сюрприз!

То, чего он так желал, само пришло к нему в руки!

— Выходите. Вам нечего бояться.

Она медленно, осторожно поднялась, выпрямляя затекшие ноги. Патрик пожирал ее взглядом. Это было лучшее, на что он мог рассчитывать. Не какая-то грубая грязная поселянка, а утонченная дамочка! Он сразу решил держаться вежливо и почтительно, хотя и плохо знал, как это делается. Патрик вовсе не собирался набрасываться на нее. Он планировал неспешное обольщение, медленную осаду ее сердца. Он вдоволь нахлебался покорности и страха, и теперь ему было нужно нечто другое.

— Я понял, кто вы. Вы правильно сделали, спрятавшись в моей лодке. Все суда на рейде наверняка арестованы, тогда как мы с вами уже находимся далеко от Тасмании, — сказал Патрик и добавил на всякий случай, если она не поняла: — Вы свободны.

Женщина молчала, и он угадывал в ее молчании недоверие. А еще он ощущал напряженность и отчаянную силу, заключенную в ее хрупком теле. Патрик не сомневался: стоит ему сделать неосторожное движение, и она бросится за борт!

— Я вас не трону. Я даже не буду спрашивать, за что вы убили человека. Позвольте лишь поинтересоваться вашим именем?

— Эмили Марен.

— Я — Патрик Тауб. Несколько лет назад я сбежал из Хобарт-тауна, как и вы. А прежде был моряком.

— Куда вы направляетесь?

— На остров, где я живу.

— Один? — осторожно спросила она.

— Да, если не считать чернокожих. Прежде у меня был белый компаньон, но мы не смогли ужиться, — ответил Патрик и спросил: — Вы, наверное, голодны? У меня много хорошей еды. Ветчина, свежий хлеб. И, полагаю, вам не помешает глоток рома.

Эмили села на ящик. Когда Патрик развернул припасы, у нее, помимо воли, задрожали ноздри. Нарезав хлеб и мясо, он подал ей солидный ломоть. Он ел, запивая каждый кусок большим глотком рома, исподволь разглядывая свою нежданную спутницу и укрощая зверя, бушевавшего внутри. Пока ему удавалось это делать.

Эмили угадывала ход его мыслей, и ей становилось страшно. Капля беспокойства в душе ширилась и росла, превращаясь в море. Сделаться пленницей одного человека на маленьком острове куда хуже, чем быть ссыльной в Хобарт-тауне! Она не сможет ни освободиться, ни бежать.

Тем не менее она решила не подавать виду, что боится его или понимает, чего он от нее хочет.

А Патрик, вполне довольный собой, рассказывал о жизни на острове:

— Представьте, я один сумел наладить торговлю с заезжими купцами! Они знают меня и покупают то, что добывают темнокожие. Туземцы не представляют, что такое деньги, и ничего не понимают в торговле, чем я и пользуюсь. Я даже умудрился посадить на острове сахарный тростник, тогда как мне говорили, что знаменитая австралийская «Шугар Рифайнинг Компани» только собирается его возделывать.

— Поблизости есть другие острова?

— Да, есть, и кое-какие из них даже заселены колонистами. Сейчас есть возможность заполучить самые ценные и плодородные участки земли фактически даром: за ящик джина, рулон ситца и всякие побрякушки, а то и просто пригрозив ружьем. Хотя большинство земель по-прежнему в руках туземных племен, в основном людоедов.

— Значит, к вашему острову причаливают корабли?

В похолодевшем взгляде Патрика промелькнула жестокая насмешка.