Большая книга приключений охотников за тайнами - Анастасия Дробина

– А что же случилось?

– Очень простая вещь, – Ксения с брезгливой гримасой пожала плечами. – Папа вскрыл мою почту и прочел письма. Он считает, что имеет на это право.

– И что, большой скандал был? – живо заинтересовалась Полундра. Ксения грустно улыбнулась:

– Ты не знаешь папу. Мне он вообще ни слова не сказал.

Михаил Заночный действительно был неглупым человеком. Прочитав почту дочери, он понял, что она продолжает любить Ваганова. Убеждать Ксению в том, что парень с приморской улочки ей не пара, Заночный не стал. Он подождал, пока Юрка, отслужив, вернется в родной поселок, и сразу же вызвал его на мужской разговор.

Сначала Заночный пытался угрожать, обещая, что сожжет дом Вагановых и Юрка останется на улице с младшим братом и сестрой-инвалидом на руках. Но напугать демобилизовавшегося десантника оказалось совсем не просто. Поняв это, Заночный сыграл другую партию.

– Пойми ты, парень, тебе же самому хуже будет, – втолковывал он Юрке. – Ну, допустим, пущу я к тебе Ксюху. Ну будет у вас любовь поначалу. Что я, сам молодым не был, не понимаю? Но потом-то, пацан? Что ты ей дать сможешь? Вот эту свою халупу на Черешневой? «Жигуль»? Зарплату в двадцать тыщ? Да у нее столько пуговица на платье от Кардена стоит! И про рай в шалаше ты мне не говори! Я сорок пять лет на свете живу и такого не видел! Ксюха к другой жизни привыкла, она деньги считать не умеет! И шмотки себе на рынке покупать не умеет, и на «Жигулях» твоих битых ездить не будет! И работать не пойдет! Кем ей работать – на барахолке здесь, в Лазаревском, майками торговать? Ксюха у меня не дурочка, книжки читает, учиться хочет! Она у тебя скоро в Москву запросится, в институт – а чем ты ее там кормить будешь? Ты ж не один, у тебя еще брат с сестрой на шее! И до-олго еще там сидеть будут! У Ксюхи через месяц вся любовь закончится, и она назад к папе прибежит! Что тогда делать станешь?

Юрка подавленно молчал. Он и сам не раз думал об этом. И понимал, что отец любимой прав. А Заночный, почувствовав перемену в парне, сразу выдвинул свои условия: деньги на операцию для Лены в обмен на то, что Юрка немедленно уедет из Лазаревского.

– Поезжай в столицу, устраивайся на работу. Заработаешь и отдашь понемногу. А про Ксюху забудь. Ты молодой, еще сто девок себе найдешь. Тем более когда сеструху на ноги поставишь и она с твоей шеи слезет. – И, видя, что Юрка все еще колеблется, Заночный полез за портмоне. – Сто тысяч – прямо сейчас на руки дам.

И Ваганов согласился.

– Понимаете – поверил! Этот дурак поверил, что я его разлюблю! Что мне тряпки от Кардена нужны! Что я не смогу работать! Что я назад к папе прибегу через месяц! Взял – и поверил! – Ксения, сверкая цыганскими глазами, стучала кулаком по столу, и мотыльки испуганной стайкой вились вокруг нее. – Когда он уехал, ни слова мне не сказав, я… я чуть в море не кинулась!!! Ну как, господи, как тебе только не стыдно было?! – накинулась она на Юрку.

– Ладно, Ксень, хватит… Люди кругом. – Ваганов смотрел в стол, на скулах его дергались желваки.

– Хватит?! – Ксения вдруг расплакалась. – Этот… этот… Даже сестре ничего не объяснил! Собрал сумку, буркнул, что уезжает в Москву, есть работа, – и смылся! Мы с Ленкой вдвоем, как две идиотки, целыми днями ревели! А отец… ни слова мне не сказал! Как будто не замечал, что со мной делается! Как будто вовсе ничего не знал!

– Да уж… Надо отдать ему должное – обстряпывать дела этот человек умеет, – пробормотал генерал Полторецкий. – Немудрено, что его бизнес процветает.

– Вот-вот! И сломать жизнь единственной дочери у него тоже почти получилось! – сердито заметила Нино Вахтанговна. – О-о-о, сколько я таких «деловых» видела! В бизнесе своем – как рыба в воде, а в человеческих отношениях не смыслят ничего! Не плачьте, Ксюшенька, все уже позади. Продолжайте.

Время шло. Юрка Ваганов держал данное слово и больше не писал и не звонил Ксении. В Москве он встретился со своим бывшим сослуживцем, тот рекомендовал его в охранную фирму «Фарлаф», где работал сам, и бывшего десантника приняли на работу. О ста тысячах, полученных от Заночного на операцию для Лены, Юрка никому не говорил. Он знал, что сестра, с ее болезненной честностью, сразу поинтересуется, откуда взялись такие огромные деньги. Надо было хотя бы год поработать в Москве. И Юрка придумал, что устроился на работу в богатую переводческую фирму. Поскольку прежде в семье Вагановых никто никого не обманывал, Лена поверила ему с легкостью. Через год брат прислал ей деньги, врачи дали «добро», операция прошла успешно, и Лена встала на ноги. А осенью в Москву приехал поступать в художественное училище Ромка. И сразу понял, что никакой переводческой фирмы не существует.

– Я ему все рассказал, – кивнул на младшего брата Юрка. – И попросил не трепаться. Ленка до сих пор ничего не знает, а то б она меня убила. А потом бы дом продала, деньги Заночному в морду кинула, а сама бы утопилась.

Ромка коротким кивком подтвердил слова брата. Нино Вахтанговна тихо вздохнула. Игорь Петрович покачал головой. Белка, сидящая в углу веранды, неотрывно смотрела в смуглое, сумрачное Ромкино лицо, но он не отвечал на ее взгляд. А его старший брат, по-прежнему глядя в стол, продолжал рассказывать.

Михаил Заночный просчитался лишь в одном: Юрка не смог забыть Ксению. За два года в Москве не было дня, чтобы он не вспоминал смуглое прекрасное лицо и черные глаза любимой девушки, ее низкий хрипловатый голос, ее смех. Но о данном ее отцу слове и о ста тысячах, уже потраченных, он тоже помнил хорошо. И встреч с Ксенией не искал. Та же, зная от подруги, что Юрка хорошо устроился и нашел престижную работу в столице, окончательно уверилась в том, что парень ее забыл. И плакала по ночам в подушку. И наотрез отказывалась встречаться с сыновьями отцовских партнеров по бизнесу. Лена то и дело пыталась узнать у брата, почему он так обошелся с Ксенией, намекала, что подруга любит его по-прежнему, но Юрка молчал. Выхода у него не было. Даже если бы он рассказал любимой все как есть и она простила бы его, вернуть деньги ее отцу Ваганов все равно бы не смог. Вся его зарплата охранника уходила на оплату съемной квартиры и на еду.

Охранять музей Тропинина Юрка начал этой зимой. Работа была несложная, посетителей в музей приходило мало, и сам музей был похож на обычный старинный дом с изящной мебелью и прекрасными картинами на стенах. Между делом Ваганову пришло в голову, что вздумай он вынести отсюда один портрет – его, пожалуй, и не поймали бы. Мысль была случайной, но в голове, постоянно занятой поиском заработка, засела крепко. Подлил масла в огонь и младший брат-художник, который мог скопировать любую картину так, что обычный человек подмены бы и не заметил. Юрка не раз видел, как брат работает в музее, делая копии с известных портретов, – и в голове у него понемногу наметился план.

– Ромкино дело маленькое было – сделать копию. Он сам выбирал, что ему легче срисовать будет. Всю зиму старался… сделал наконец. Я хотел сначала масляное что-нибудь, но Ромка сказал, что не надо. Акварель, типа, легче подделывать.

– Чем бумагу старил, пацан? – с профессиональным интересом спросил Шампоровский. – Кофе?