Кровавый романтик нацизма. Доктор Геббельс. 1939-1945 - Курт Рисс

Битва геббельсовской пропаганды велась одновременно на многих полях: в Цюрихе, Берне и Базеле, в Стокгольме, в Анкаре и в Будапеште, в Лиссабоне и в Мадриде, в Вашингтоне. Она велась любыми доступными средствами, начиная с подкупа и угроз и кончая распространением ложных слухов и демонстрацией кинофильмов о непобедимости вермахта. Широко использовалась также статистика, отражавшая рост промышленности и вооружений в Германии. Обещания раздавались какие угодно и кому угодно. Наиболее активно и напористо эта работа велась на территории Швейцарии и Соединенных Штатов.

Во время Первой мировой войны немецкоговорящая часть населения Швейцарии, сосредоточенная главным образом в крупнейших городах страны Цюрихе, Базеле и Берне, с сочувствием относилась к Германии, столкнувшейся с серьезными трудностями. Но на этот раз в их среде царило отчетливо выраженное враждебное отношение к нацистам. Геббельс отправил в Швейцарию одного из своих самых талантливых агентов доктора Клауса Хюгеля, который также сотрудничал с абвером. Тот установил связь с людьми, симпатизировавшими нацистам. Поскольку национал-социалистическая партия в Швейцарии находилась под запретом, там было создано несколько организаций с иными вывесками, но таких же по духу. Вряд ли нацисты всерьез рассчитывали втянуть Швейцарию в войну на своей стороне. Но в то же время им было необходимо удержать ее от присоединения к союзникам, для чего в первую очередь следовало ослабить влияние франкоязычной прессы.

Несколько недель спустя после поездки Хюгеля двести видных граждан Швейцарии направили правительству петицию с требованием ввести цензуру прессы. «Некоторые авторы совершенно не принимают в расчет особенности нашей страны, поэтому, имея весьма туманные представления о международной демократии, они пытаются убедить всех, что наша внутренняя и внешняя политика очень близка к той, что проводится демократами за рубежом, – говорилось в петиции. – Они наносят оскорбление иностранным правительствам, для чего используют набор лексики международных эмигрантов-отщепенцев. Это есть планомерная террористическая акция, бросающая тень на тех граждан нашей страны, которые защищают дружественные отношения со всеми соседними державами…»

Даже сам Геббельс не смог бы выразиться более удачно. Если бы швейцарское правительство одобрило петицию (этого не произошло, хотя само по себе появление петиции помогло ослабить воинственное настроение швейцарской прессы), ни одна швейцарская газета не посмела бы сказать худого слова о Германии, а самые радикальные швейцарские нацисты были бы освобождены из тюрем и получили бы возможность снова плести свои заговоры.

Безусловно, борьба за изоляцию Соединенных Штатов имела гораздо большее значение, и началась она еще до начала войны. Сотрудники германского консульства в Америке работали под руководством иностранного департамента министерства пропаганды, то есть лично герра фон Гиннанта, генерального консула в Нью-Йорке, которого туда направил сам Геббельс. Агенты вовсю старались убедить американские газеты присоединиться к Трансокеанской службе новостей, предлагая за это щедрые взятки – в 1940-м и 1941 годах на подкуп было истрачено около миллиона долларов. Они разворачивали то одну, то другую пропагандистскую кампанию, распространяли ложные слухи, чтобы американцы поверили, что Германия практически выиграла войну. Такие представительства, как Германская информационная служба железных дорог и Германо-американская торговая палата, за чьими вывесками тоже скрывались люди Геббельса, работали в это время сверхурочно. Немецкое радио, пытаясь создать более дружественную атмосферу в Соединенных Штатах, с удовлетворением отмечало, что большинство американцев предпочитает нейтралитет и что «поджигателей войны» среди американского населения явное меньшинство.

К счастью для Геббельса, его усилия в некоторой степени поддерживались и частью американцев, правда, они сами об этом и не подозревали, поскольку совершенно определенно не были на содержании у немецкой пропаганды.

Со своей стороны Геббельс пытался заигрывать с корреспондентами зарубежных газет в Берлине. Однако ему не удалось завоевать их расположение даже тем, что их причислили к категории иностранных рабочих. Это был широкий жест, поскольку они получали право на повышенную норму хлеба, масла и мяса. Гораздо больше журналистам пришлось по душе отсутствие всякой формы цензуры, из-за чего статьи иностранных корреспондентов из Берлина стали преобладать на страницах газет нейтральных стран, и в особенности Америки, оттеснив на второй план сообщения парижских и лондонских коллег-газетчиков.

Но Геббельсу явно недоставало последовательности, чтобы использовать полученное преимущество. Он приходил в негодование оттого, что печать нейтральных стран осмеливается высказывать свое мнение, и он решил, что пришло время преподать им урок и объяснить, что такое есть нейтралитет. «Между государственным нейтралитетом и нейтральной позицией общественного мнения не должно быть сколь-нибудь значимого расхождения. Нейтральные страны поступили бы весьма благоразумно, если бы действительно оставались нейтральными. Их правительства не должны ограничиваться робкими заявлениями о сохранении нейтралитета, в то время как ничем не сдерживаемое общественное мнение и печать этих стран ведут настоящую канонаду клеветы против рейха и его национал-социалистического режима… Физически слабому человеку, оказавшемуся свидетелем матча между двумя боксерами, следует держаться на почтительной дистанции от схватки…»

В его словах прозвучала ничем не прикрытая угроза. В самом деле, Геббельс уже пришел к выводу, что из всех средств, которые он пускал в ход, чтобы добиться невмешательства в конфликт третьих стран, самыми действенными были угрозы. Так, наиболее впечатляющим предостережением являлась кинохроника с захваченных территорий. Однажды влиятельные лица из нейтральных стран были приглашены на просмотр фильма о польской кампании. Горящие польские деревни, вой и разрывы падающих бомб, артиллерийский обстрел невиданной мощи, танковые колонны, растянувшиеся на многие мили, – все это красноречиво говорило охваченным ужасом зрителям: «То же самое ожидает и вас, если вы ввяжетесь в войну».

Во время войны против Франции Геббельс приказал снять еще один фильм. Он был назван «Победа на Западе». В нем также основной упор был сделан на разрушения, которые принесла война.

За недели и даже за месяцы до начала польской кампании германские прессу и радио заполонили рассказы об ужасной судьбе немцев, оказавшихся во власти «польских угнетателей». Однако поход на Запад должен был явиться для всех полной неожиданностью. Геббельсу приходилось строго хранить тайну, и даже его ближайшие сподвижники не имели малейшего представления о том, когда начнется неизбежная война на западном направлении. В ночь, когда германские войска получили приказ вторгнуться в Голландию и Бельгию, Геббельс послал нарочных к шести или восьми своим сотрудникам с приглашением явиться к нему в кабинет рано утром следующего дня. В 8 часов утра 10 мая 1940 года Геббельс передал Фрицше две речи, которые надо было немедленно огласить по радио. У Фрицше оставалось так мало времени, что он едва успел разобрать почерк своего начальника перед тем, как включить микрофон.