Месть мертвеца - Шарлин Харрис

Барни бросился на дверь. Поскольку я, как дура, продолжала сидеть возле самой двери, то услышала в тишине ночи щелчок.

— В сторону! — завопила я. — В сторону, Нита!

И Барни выстрелил в дверь из ружья Теда.

В доме была добротная дверь, но пуля прошла сквозь нее и просвистела через комнату и кухню. Нита шарахнулась в сторону, и пуля разминулась с ней на фут или больше. И все равно это было сильным потрясением.

На мгновение я подумала, что Нита дрогнет, что храбрость покинет ее, но она подняла ружье и выстрелила в ответ, и мы услышали вопль.

Секунду мы смотрели друг на друга, а потом Нита сказала:

— Я должна посмотреть, как там муж.

Я считала, что это самая плохая идея — чтобы она открыла дверь, но все равно онемевшими губами сказала:

— Конечно, вы должны это сделать.

Протянув правую руку, я отперла дверь и повернула ручку как можно тише, хотя не была уверена, почему стараюсь вести себя так тихо теперь, когда уже поздно.

Дверь распахнулась, и мы увидели Барни: он снова лежал, истекая кровью, а Тед Гамильтон скорчился в углу настила, кровь текла из его плеча. Он был в сознании, но едва-едва.

— Ох! — воскликнула Нита, и это прозвучало так, словно она наблюдала за концом мира.

Потом она просто перешагнула через Барни, чтобы добраться до мужа, опустилась рядом с Тедом на колени и со свойственным ей благоразумием зажала рану на его плече. А я в конце концов ухитрилась выпутаться из ситуации, потеряв сознание.

Когда я стала чуть больше осознавать окружающее, все обстояло намного лучше. Я была пристегнута к каталке и готова была держать пари, что собираюсь проехаться в машине «скорой помощи» в больницу Доравилла.

— Не везет мне в Доравилле, — произнесла я.

Мне казалось, что я говорю, но, наверное, я просто невнятно забормотала, потому что стоявшая у изголовья каталки медик «скорой помощи», пухленькая молодая женщина с агрессивной челюстью, сказала:

— С вами все будет в порядке, милая, не беспокойтесь.

— Мистер Гамильтон?

— Как это мило, что вы спрашиваете о нем. Мы остановили кровотечение. Думаю, с ним тоже будет все хорошо.

— Барни?

— Он жив, но, держу пари, хотел бы быть мертвым.

— Где мой… Где Толливер? — Мне следовало избавиться от привычки называть его братом.

— Высокий, темноволосый, тощий?

— Угу.

— Ждет, пока мы вас выкатим.

И я улыбнулась.

— Как это мило, она так счастлива его видеть, — заметила молодая женщина.

— Грейс, давай просто вынесем ее отсюда, — отозвался ее партнер, мужчина лет сорока.

Женщина надулась, и они понесли меня вниз по ступенькам настила.

Толливер сразу очутился рядом, он был вне себя.

— Он забрал тебя прямо из машины! — воскликнул он, как будто я этого не знала. — Когда я вышел, а ты исчезла, я просто не мог в такое поверить!

— Вы потом сможете проговорить хоть всю ночь, если захотите. Позвольте только нам доставить эту девчушку в больницу, — сказал старший медик.

На дорогу в больницу ушло какое-то время, и молодая женщина, сидя рядом со мной, болтала не переставая. Она проверила мой пульс, температуру и все такое прочее, в том числе осмотрела швы на голове. По ее недовольному лицу я поняла, что швы в плохом состоянии.

— Что ж, насколько я понимаю, несколько дней назад у вас была трещина локтевой кости? — спросила она. — Думаю, теперь вы сдали экзамен на сломанную руку, но, чтобы сказать наверняка, мы сделаем рентген.

— Спасибо, — ответила я.

Нам придется потратить кое-что из наших сбережений, чтобы оплатить медицинские счета в Доравилле. Значит, покупка собственного дома отодвинется на значительное время. Но сейчас мне было трудно беспокоиться об этом или о чем-нибудь еще. Находиться в машине «скорой помощи» было таким блаженством по сравнению с тем, как я провела последние три часа.

Я чувствовала себя в такой безопасности, что уснула, и когда мы подъехали к больнице, мне понадобилось время, чтобы прийти в себя.

Все пребывание напоминало дежавю.

Я попала не в прежнюю палату — думаю, в ней лежал Тед Гамильтон. Моя новая палата находилась дальше по коридору, по другую его сторону.

Сандра Рокуэлл навещала меня чаще других. После того как мы покончили с «как вы себя чувствуете» и тому подобным, шериф сказала:

— Хочу кое за что извиниться.

Я ждала.

— Я знала: кто бы на вас ни напал, это должен был быть убийца. И он исчез без следа. Его машина тоже. Оказалось… Том Алманд сказал, что он припарковался за парикмахерской и пошел через парковку на задах. Потом спрятался за мусорником рядом с мотелем. Он собирался пропороть вам шины, но потом вы вышли из мотеля, а он принес с собой лопату, просто на всякий случай.

Я попыталась вспомнить, где находится парикмахерская, и подумала, что через два дома от мотеля. Теперь это вряд ли было важно.

— Как он? — спросила я.

— Том? — удивленно переспросила шериф. — Говорит так, что не заткнешь. Но не упоминает своего сына.

— Может, Барни о нем упомянет, — сказала я.

И снова почувствовала, что меня это почти не заботит. Чак Алманд мертв, и никакие признания и объяснения его не вернут.

Тут вошел Толливер, который уходил в кафетерий, чтобы позавтракать. Он принес кофе и мне. Хотя я не была уверена, положено мне пить кофе или нет, но собиралась его выпить. Толливер нагнулся, чтобы меня поцеловать. Меня не заботило и то, что об этом подумала Сандра Рокуэлл.

Вошли Клавин и Стюарт. Оба они выглядели измученными, но улыбались.

— В этих двоих достаточно патологии, чтобы задать на много лет работу писателям, строчащим о серийных убийцах, — сказал Клавин. — И пока они за решеткой и их изучают, я не имею ничего против.

— Писатели, добро пожаловать к ним, — согласился Стюарт, пригладив и без того гладкие волосы. — Эти двое говорят, а мы заполняем пробелы в деле.

Толливер взял меня за руку.

Я вздохнула.

Агенты начали задавать мне точно те же вопросы, какие задавали прошлым днем, а мне совсем не хотелось сейчас говорить. Но во время пребывания в Доравилле мне многого не хотелось делать.

— Вы ожидали, что убийцей окажется Симпсон? — спросил Стюарт.

— Да, — ответила я.

Все, казалось, удивились. Особенно Толливер.

— Потому что, сидя в машине, я думала о яме под амбаром и о том, как странно, что Барни Симпсон знал о ней. Он сказал что-то об этой дыре, когда я навещала Манфреда в больнице. А когда Доук Гарланд задал мне вопрос, то стало ясно: он понятия не имеет, что под стойлом яма. Итак, это не было общеизвестно. Однако Барни о ней знал. И тогда я подумала о том, сколько мальчиков побывало в больнице. Здесь Барни замечал их и выбирал на будущее. И он кое-что мне рассказал.