Убийственно прекрасная - Джеки Коллинз

— Ты-то не старая, а вот я…

— И не пытайся меня разжалобить, — перебила Лаки. — Мы с тобой просто близкие друзья, которые случайно оказались в одном и том же месте в одно и то же время.

— Близкие друзья, которые больше не встречаются один на один, — заметил Алекс.

— Больше? — уточнила Лаки, слегка приподнимая бровь.

— Когда мы с тобой снимали «Искушение», мы часто оставались вдвоем, — напомнил Алекс. — Я очень хорошо помню то время.

— Я тоже помню, — кивнула Лаки. — И еще я помню, что, кроме нас с тобой, на площадке постоянно толклось множество всякого народа…

— А когда мы оставались вдвоем в монтажной? — напомнил Алекс. — Об этом ты забыла? Или просто не хочешь вспоминать?

— С чего ты взял, будто я готова была снимать с тобой другое кино? — небрежно рассмеялась Лаки.

— Не надо так, Лаки!..

— Как — так?

— Не надо притворяться, будто ты не знаешь, не чувствуешь того, что происходит между нами.

— Алекс! — нетерпеливо воскликнула Лаки. — Я уже сто раз тебе говорила: между нами ничего не происходит и не может произойти. Понятно?

— Это… из-за Ленни?

— Я люблю Ленни, и тебе это хорошо известно. Сколько еще я должна повторять одно и то же?

Алекс вздохнул:

— Мне давно хотелось сказать тебе одну вещь, Лаки…

— Пожалуйста, не надо, — поспешно перебила она и забарабанила по столу пальцами. — Я знаю, что ты хочешь сказать, и я… Я не хочу это слышать!

— А я все равно скажу!

— Нет, Алекс, — твердо повторила Лаки.

Прежде чем он успел что-то ответить, на веранде ресторана появились Бобби и Бриджит. Лаки увидела их и махнула рукой, приглашая к столу. В глубине души она была чертовски рада, что кто-то помешал Алексу излить ей свои чувства.

— О, Алекс! — воскликнула Бриджит. После выигрыша в казино она раскраснелась и была необычно оживлена. — Неужели это ты? Я тысячу лет тебя не видела!

— Да, в последний раз мы действительно встречались довольно давно, — согласился Алекс, вставая. — Рад видеть тебя, детка. И тебя, Бобби, тоже. Я слышал — ты в Нью-Йорке заправляешь самым модным клубом?

— Скажите это моей мамочке, — усмехнулся Бобби. — По-моему, она мне до сих пор не верит.

— Посидите немного с нами, — предложила Лаки. — Мы только что заказали по пицце с копченой лососиной. А вы что-нибудь хотите?

— Я тоже хочу пиццу с копченой лососиной! — Бриджит захлопала в ладоши. — А может быть, даже две. Я просто умираю от голода!

— Хорошо, сейчас я закажу, — сказала Лаки, знаком подзывая официанта.

Алекс бросил на нее грустный взгляд.

— Можно подумать, — пробормотал он, — что в Вегасе нет других ресторанов! И надо же им было появиться именно здесь и именно сейчас.

Лаки кивнула:

— Главное — правильно выбрать время, ведь так?

И они обменялись понимающими улыбками.

Когда ближе к вечеру интернет-маньяк снова появился у нее в комнате с подносом еды и бутылкой минералки, Макс была готова встретить его во всеоружии. Почти весь день она ломала голову, что ему сказать, и, кажется, придумала.

— Между прочим, мне только шестнадцать! — заявила она как только он отворил дверь. Пусть знает, что она несовершеннолетняя. Если он ее и не пожалеет, то хотя бы задумается о последствиях. Макс не была уверена, сохранилась ли в Калифорнии смертная казнь, но была уверена, что пожизненный срок может заставить этого козла задуматься. Если, разумеется, мозги у него еще не окончательно съехали набекрень.

— Когда я написала тебе, что мне восемнадцать, я соврала, — храбро продолжала она. — И еще… я не сказала маме, что собираюсь встретиться с незнакомым парнем, поэтому когда она узнает, что я пропала, она всю полицию на ноги поднимет!

— Но ты вовсе не пропала, — терпеливо возразил Генри. — Ты здесь, со мной, и тебе ровным счетом ничто не угрожает.

Глаза Макс неожиданно наполнились слезами. Этот тип — псих, поняла она. И никакие самые разумные доводы на него не подействуют.

— Нет, угрожает! — выкрикнула она. — Ты захватил меня в плен и со вчерашнего дня держишь взаперти! Отпусти меня немедленно, слышишь?!

— Отпущу… в свое время, — сдержанно ответил Генри.

В свое время?.. Что бы это значило?

«Я должна быть сильной, — приказала себе Макс. — Нельзя показывать ему, что я боюсь!» — С детства Лаки вдалбливала ей, что девчонки могут все. Будь сильной, говорила она. Если надо драться — дерись. И никогда не сдавайся!

И Макс тут же поклялась себе, что не сдастся, никогда не сдастся этому психованному неудачнику с лицом хорька и непроницаемыми, безжизненными глазами ушедшего в свои фантазии маньяка.

Набрав в грудь побольше воздуха, она бросила на своего тюремщика гневный взгляд.

— Где Туз? — резко спросила Макс. — Почему ты держишь нас отдельно?

— Не твое дело, — ответил он равнодушно.

— Нет, мое! — возразила она, продолжая сверлить его взглядом. — Где Туз? Где мой брат?

— Я его отослал.

— Врешь!

— Нет.

Он произнес это слово так спокойно, что Макс невольно подумала: а не был ли Туз сообщником интернет-ублюдка? Если ее догадка верна, тогда понятно, почему его нигде не видно. Туз сделал свое дело, получил вознаграждение и смылся, чтобы не оказаться замешанным в… в чем-то более серьезном. Ну конечно! Это даже дураку ясно. Сначала он подослал к ней Туза, чтобы она размякла, а потом сделал вид, будто похищает обоих. Ну и глупа же она была, что попалась на такой дешевый трюк!

От страха Макс вздрогнула.

— Тебе холодно? — спросил интернет-маньяк, внимательно за ней наблюдавший. — Может, принести тебе одеяло? — добавил он заботливо.

— Не холодно, а неудобно, — пожаловалась Макс. — Ты бы лучше отпер эти дурацкие наручники пока я не лишилась ноги!

— Если я тебя отстегну, ты попытаешься сбежать, — возразил он. — Правда, я не сказал тебе… Бежать тут некуда. Мы находимся в глухом лесу в совершенно безлюдном районе, так что даже если ты сбежишь от меня, то из леса не выберешься!

— Я не убегу, — солгала Макс.

— Ты… ты говоришь правду?

— Разве я похожа на идиотку? — ответила Макс, имитируя возмущение.

После непродолжительного колебания он достал ключ и отомкнул замок наручников.

Макс тут же уселась на кровати и принялась растирать распухшую, покрасневшую лодыжку.

— Пожалуй, мне нужно что-нибудь обезболивающее, — жалобно проговорила она. — Я едва могу ступить на ногу!