Наш дикий зов. Как общение с животными может спасти их и изменить нашу жизнь - Ричард Лоув

Он проработал шесть лет в маленьком зоопарке в Хаттисберге, штат Миссисипи, где неожиданно удивился интеллекту многих животных и тому, что у каждого животного наблюдался свой неповторимый характер и перепады настроения, так напоминающие человеческие. Нкрума заметил, что некоторые животные, казалось, были рады его возвращению после нескольких дней или недель отсутствия, и эта реакция не имела ничего общего с получением еды или крова. «Единственная причина, которую я смог придумать, заключалась в том, что животные чувствовали себя одинокими и нуждались в компании». Сегодня он выступает за создание зоопарков, как способа укрепить связь между человеком и животными, что особенно актуально для детей и молодежи, живущих в городах.

Что будет с зоопарками дальше? Джоанна Вайнинг из исследовательской лаборатории человеческой природы указывает на новую практику зоопарков, когда опека над животными в часы посещений используется для моделирования заботливого поведения. Она пишет: «В проекте новой детской выставки в зоопарке Брукфилда в Чикаго… особое внимание уделяется обучению маленьких детей различным способам ухода за животными и растениями». В зоопарке Сан-Диего новый детский зоопарк намерен отказаться от старой модели с домашними животными, чтобы поощрить детей к общению с животными на их территории. Детский зоопарк Нью-Сэнфорда, ставший возможным благодаря пожертвованию в тридцать миллионов долларов, заменит тот, который существовал в течение десятилетий. Там будет отдано предпочтение ненавязчивому подходу к животным, поглаживание и кормление диких животных будет исключено. «Это делается для того, чтобы дети научились сопереживать представителям дикой природы», – сказал Марк Стюарт, президент Фонда San Diego Zoo Global. Детский зоопарк будет включать в себя прогулочную дорожку, домик на дереве рядом с выставкой паукообразных обезьян, а также ручей и водопад, где дети «могут промокнуть и стать полудикими, поскольку это поможет им научиться ощущать сострадание и отождествлять себя с природой», говорится в статье The San Diego Union-Tribune.

Зоопарки и подобные им учреждения также могут стать источниками знаний о природе биорегиона, создателями огромной паутины, состоящей из связей между людьми и окружающими их живыми существами, включая как экзотических животных, так и тех, кто живет с нами бок о бок. Зоопарк «Вудленд Парк» в Сиэтле поставил перед собой цель стать координационным центром растущей сети программ экологического образования штата. В настоящее время такие учреждения, как Миннесотский зоопарк и Ванкуверский океанариум – научный центр, где изучают морских обитателей – начинают пересматривать свои миссии, переориентируя сосредоточенность с внутренней территории на более широкий охват. Зоопарки по всей Северной Америке недавно начали пропагандировать семейные клубы любителей природы, такие как тот, который Джефф Уильямсон создал в Финиксе. Миннесотский зоопарк в Яблоневой долине предлагает двухчасовую ежемесячную семейную программу, которая знакомит с природой в самом зоопарке, на более чем двухстах акрах собственной территории и за ее пределами.

Можно сделать гораздо больше. Зоопарки, аквариумы, природные центры, музеи естественной истории, дендрарии и другие ботанические парки могли бы увеличить усилия по просвещению общественности, предлагая курсы по взаимосвязи с природой, критическому антропоморфизму и местной естественной истории. Они могли бы расширить свою роль в качестве центров распространения биорегиональных знаний через региональные организации, такие как: начальные и средние школы, университетские библиотеки, лагеря, природные центры и др. Словом, зоопарки могли бы вырваться за пределы своих стен. «Нам очень вредит наша отделенность от экологии, частью которой мы являемся, от которой мы зависим – сказал мне Уильямсон. – В пустыне или в городах все виды живых существ пользуются общими благами, мы образуем сообщество; следует быть скромнее и не считать, что мы являемся главной причиной существования этого сообщества. Мы лишь играем определенную роль в формировании кладовки».

Обратите внимание, на использование Уильямсоном образа комнаты или большого шкафа для хранения продуктов. Кладовка – хранилище предметов пропитания и, следовательно, самой жизни.

Когда городские руководители трудятся над озеленением своих городов и обустройством дикой природы, они могут использовать адаптивный опыт зоопарков. Конечно, зоопарки изо всех сил стараются поддерживать гармонию отношений между людьми и другими животными в тесных помещениях на искусственно сближенном расстоянии, создавать среду, которая кажется более естественной для животных (с нашей точки зрения, во всяком случае) и людей. «Диснейфикация» – это уничижительное выражение, иногда заслуженное, хотя главная улица Диснейленда с ее ностальгическим, ориентированным на людей, дизайном часто оказывала благотворное влияние на городскую архитектуру. Во все сильнее урбанизирующемся мире зоопарки могли бы играть аналогичную роль, поскольку все больше людей делят пространство с другими животными. Некоторые адаптированные методики зоопарков способны улучшить жизнь многих городских видов живых существ, тогда как другие могут привести к непреднамеренным негативным последствиям.

Небо над Веллингтоном было кристально-голубым. Во время визита в Новую Зеландию в 2014 году я стоял на вершине холма, возвышающегося над столицей, а Чарльз Догерти указывал на то, что, по его мнению, в будущем свяжет человека и животных – зеленая прогалина в горах на другой стороне города. «Это Зеландия», – сказал он. Городской природный заповедник. Зеландия является одним из элементов масштабного плана по восстановлению биологического разнообразия Новой Зеландии и возвращению ее части, страны множества островов, к своему первоначальному виду.

Догерти – бывший заведующий кафедрой биологических наук, профессор экологии и помощник вице-канцлера университета Виктории в Веллингтоне, а также один из ведущих зоологов страны. В течение многих лет он работал над тем, чтобы киви и туатары перестали балансировать на грани вымирания. Догерти питает особую слабость к туатарам – рептилиям, которые выглядят как ящерицы или динозавры, но не являются ни тем, ни другим. Среди животных они представляют собой уникальный отряд Rhynchocephalia, отдельный от крокодилов, черепах, змей и ящериц, но близкий к ним. Они обитают только в Новой Зеландии.

Зеленовато-коричневая туатара (она же – гаттерия. – прим. ред.) может достигать длины 77 см от головы до кончика хвоста и весить до трех фунтов (1350 г). Вдоль спины туатары тянется колючий гребень, у нее ярко выраженный прикус, а у детенышей можно заметить третий глаз – едва заметное фоторецептивное пятно между ее такими узнаваемыми глазами. Позвоночник туатары больше всего напоминает позвонки рыб и некоторых земноводных, чем позвоночник других рептилий. Туатара может прожить сто лет, но легко способна перейти этот рубеж.

Догерти, американец по рождению, – дружелюбный человек, страстно желающий вернуть свою приемную страну в прежнее благодатное состояние. Много лет назад, когда он впервые начал свою работу на небольших изолированных островах, его поразила их первозданная природа. Около восьмидесяти пяти миллионов лет назад Новая Зеландия отделилась от суперконтинента Гондвана – это произошло еще до того, как появились хищные млекопитающие. В результате острова Новой Зеландии стали настоящим раем для птиц. Некоторые из них, в том числе гигантские моа и киви, не имея необходимости спасаться от хищников, разучились летать. Первые люди-переселенцы привезли сюда безбилетных пассажиров – домашних мышей и три вида крыс. Затем, позже, для борьбы с кроликами, которые, размножившись, стали настоящим бедствием после их ввоза в середине 1800-х гг., привезли хорьков и короткохвостых ласк (в Новой Зеландии из называют горностаями), а также других животных, включая оленей, диких коз и свиней, что стало настоящей катастрофой для исконной природы Новой Зеландии. Эти захватчики уничтожили лесную среду обитания и пировали птицами и их яйцами. В скором времени были полностью уничтожены более сорока видов птиц, а другие по-прежнему остаются под угрозой, в том числе культовый новозеландский киви. Ежегодно привозимые хищники продолжают убивать двадцать пять миллионов птиц, они охотятся на местные виды ящериц и крупных насекомых. Какими бы красивыми и зелеными они ни казались посетителям, два самых больших острова страны остаются биологическими призраками. Догерти описал свой первый опыт работы на одном из прибрежных островов, где сумели выжить местные виды: