«Летучий голландец» Третьего рейха. История рейдера «Атлантис». 1940-1941 - А. Селлвуд

Мы видели, как корабль начал погружаться в морскую пучину. Сначала под воду ушла корма, нос поднялся вверх, и мы смогли увидеть рваную отметину на корпусе – память о Кергелене.

«Атлантис», бывший нашим домом на протяжении почти двух лет, теперь отправлялся по пути своих жертв, оставив нас без приюта. Мы с болью в сердце следили за его агонией, но вместе с тем не забывали о необходимости позаботиться о собственном выживании. Мы должны были выполнять самые элементарные меры предосторожности, в первую очередь следить, чтобы разлившаяся нефть не попала в ноздри. Случайно бросив взгляд в сторону, я увидел душераздирающую сцену. Никогда бы не подумал, что подобное может происходить и в жизни, а не только в кино и приключенческой литературе.

Недалеко от меня, находясь в центре группы из двадцати матросов, Рогге отчаянно пытался выпрямиться в воде, стать по стойке «смирно». И когда «Атлантис» скрылся под водой, он все-таки вытянулся и вскинул руку в прощальном салюте. По его покрытому пятнами копоти и нефти лицу текли слезы. Это был первый и последний раз, когда я видел командира в слезах! Я тоже с трудом проглотил подкативший к горлу комок: корабль умирал, совсем как человек. До нас доносился стон не выдерживающей напряжения стали, хрип ломающегося дерева и порывистое дыхание – шипение раскаленного метала, погружающегося в холодную воду. Еще один вздох – выброс пара, – и смертельно раненный «Атлантис» скрылся под водой.

Наши спасательные шлюпки отошли слишком далеко и не были видны. Мы не сомневались, что нас будут искать, но понимали, что найдут, скорее всего, не скоро. Поэтому следовало обзавестись «соломинкой» – изрядным куском дерева, который помог бы продержаться на плаву достаточно долго. Именно этим и были заняты матросы, плавающие среди обломков.

В нескольких метрах от себя я заметил человека. Он без движения лежал на поверхности воды, низко опустив голову. Я тоже был потрясен случившимся, но все-таки уже начал соображать, и решил, что парень, как и я раньше, пытается спрятаться в воде от снарядов, не понимая, что огонь с крейсера прекратился. Я окликнул его, хотел сказать, что опасности больше нет, но только ответа не дождался.

– Эй, парень, подними голову, захлебнешься! – крикнул я.

Никакого ответа. Я подплыл ближе, поднял его голову и заглянул в лицо. Его широко открытые глаза, когда-то такие веселые, теперь смотрели в вечность. Но я продолжал тормошить его, еще не осознавая, что это бесполезно, пока не услышал громкий плеск, чей-то вопль: «Акулы!» и отчаянный крик боли.

Вес человека, которого я поддерживал, неожиданно резко увеличился. Кто-то с силой тянул его вниз, яростно вырывал его из моих рук. Именно тогда я заметил черно-белый живот. Акула тянула его за собой в темную глубину. Я рванулся в сторону и поплыл со всей скоростью, на которую был способен. Я кричал, ругался, молился – все одновременно. И тут я с ужасом заметил, что за мной по воде тянется кровавый след, причем это не кровь моего мертвого товарища, а моя собственная. Моя правая рука была окровавлена! Неужели острые, словно гвозди, зубы, вырывавшие из моих рук добычу, зацепили и меня? Вряд ли. Акула отхватила бы всю руку. А она была вроде бы на месте. И тут я вспомнил, что сунул в карман бритвенные лезвия. Их упаковка размокла в воде, вот я и порезал руку, когда в панике удирал от акулы. Это, конечно, утешение, но слабое. Кровь быстро привлечет ко мне безжалостных хищниц.

Боже правый! За мной плыл, колотя руками по воде, человек. Я моментально лишился сил, почувствовал себя во власти странного оцепенения, безразличия ко всему окружающему. Я почувствовал, что мне не хватает воздуха, задрожал, почему-то рассмеялся… Проплывая мимо меня, пловец завопил:

– Ради бога, спасайся! Акулы! – Его громкий голос, от ужаса ставший и вовсе пронзительным, вернул меня к действительности.

Я снова обрел способность здраво мыслить и изо всех сил вцепился в проплывающий мимо деревянный обломок. Потом я обнаружил покачивающийся на волнах плот и ухватился за него.

Громкий гул мотора – и снова появился вражеский самолет. Отвратительное жужжание назойливого шмеля, кружившего высоко в небе во время обстрела, теперь сменилось ровным гулом – «Уолрос» пролетел буквально в метре над нашими головами. Помню, я подумал, какое, собственно говоря, небольшое расстояние нас разделяет. Между относительной безопасностью кабины и не слишком благоприятными перспективами нашего пребывания в кишащей акулами воде всего лишь один метр! Когда самолет сделал второй заход, мы смогли ясно разглядеть лицо летчика. Оно было так близко и в то же время неизмеримо далеко, как божество на горе Олимп. Мы отчетливо видели камеру, снимающую сцену нашего окончательного разгрома, – бесстрастный записывающий механизм, неотъемлемый атрибут современной войны.

Самолет снова и снова кружил над плавающими среди обломков людьми. Мне оставалось только чертыхаться, поскольку я точно знал: пока самолет остается в воздухе, нет никакой надежды на всплытие U-126. Но в одном, по крайней мере, нам повезло. Море, по всей вероятности, решило не обрушивать на нас свою ярость, ограничившись испытанием акулами. Здесь не было гигантских волн, коими так славится Северная Атлантика, и наши спасательные шлюпки остались целыми. Мы продолжали надеяться на помощь подводной лодки, потому что «Девоншир» нас покинул. Вражеский крейсер уже превратился в едва различимую точку на горизонте. Наконец, улетел и самолет. Мы, уцелевшие моряки с «Атлантиса», остались в море одни. Только мы и акулы.

Как мы боялись и ненавидели их острые, впивающиеся в живую плоть зубы. На плоту один из моряков стал впередсмотрящим – высматривал в воде наших злейших недругов.

– Акулы! Акулы! – В состоянии, близком к панике, мы ныряли и начинали с шумом выдыхать воздух, громко фыркая. Мы знали, что чем больше шума будем производить, тем больше вероятность отпугнуть зубастых тварей. Самое интересное, что даже в столь мрачной ситуации, «играя на чужом поле», дисциплинированный человек снова победил! И акулы оставили нас в покое.

Через два часа меня втащили в один из вельботов. Ощутив под ногами твердое сухое дерево, я почувствовал себя самым счастливым человеком в мире.

Я огляделся. Компания здесь собралась весьма разношерстная и изрядно потрепанная. Люди с радостью встречали каждого нового человека, ведь никто не знал, кто из нас остался в живых. Где Шмидт? Привет, Эрнст. Ах, это ты, Вернер? Выглядишь ты не очень, старина. Иди сюда скорее.

Каждого вновь прибывшего расспрашивали о своих товарищах. Я поискал глазами Кросса – рулевого. Но его с нами не было. Он был уже мертв. Позже я узнал, как было дело. Кросса погубила вежливость. Он как раз направлялся к трапу, ведущему на шлюпочную палубу, когда встретил офицера и остановился, чтобы его пропустить. Через мгновение у его ног разорвался снаряд.

Наш ветеран Пигорс уцелел. Было так приятно видеть его ухмыляющуюся физиономию! Но, увы, позже война все-таки забрала его жизнь. Но тогда он уже служил на подводной лодке. Второй помощник Кюн был ранен. Райль уже оказал ему первую помощь и теперь продолжал заниматься перевязкой ран и выведением людей из шока.