Братья ветра. Легенды Светлого Арда - Тэд Уильямс

Я никогда прежде не видел этого места, но знал его историю так же хорошо, как про Побег из Сада или смерть Ненаис'у. Много Великих лет назад два клана народа моего господина, зида'я и хикеда'я, встретились на вершине Скалы Прощания, чтобы договориться о разделении, и с тех пор этот момент называется Прощание. Утук'ку повела своих людей обратно в Наккигу, где они нашли приют среди огромных гор, объявив, что больше никогда не будут жить с Дженджияной и ее кланом. После Сесуад'ры для бессмертных, что когда-то пришли из Сада, все изменилось.

– Но почему мы здесь, господин? – спросил я. – Тут же никого нет.

– Да, людей нет, – ответил Хакатри и направил свою лошадь к огромной колонне из камня и земли. – Но она всегда была живой – и она меня зовет.

И он снова пришпорил Серого, заставив меня перевести своего скакуна в галоп, чтобы не упустить их из вида.

Наши лошади медленно и осторожно шли по мелкой воде у основания Сесуад'ры. Мне не потребовались годы, проведенные в конюшнях Асу'а, чтобы понять, что лошадям, выросшим в землях смертных, не нравится Скала Прощания – каждый шаг они делали так, словно опасались огромного спавшего хищника, который в любой момент мог проснуться. Да и я чувствовал себя там не особенно уютно. В легендах о Прощании редко упоминается Сесуад'ра, но это место отличалось от тех, где я когда-либо бывал прежде, огромное и безлюдное, а его огромные размеры казались противоестественными в пустынных землях, в дальнейшем забытых.

– Я вижу следы мощеной дороги, – сказал мне Хакатри. – Вот, смотри, Памон. Мы можем дойти по ней до камня, и наши лошади даже не замочат животы.

Хорошее настроение Хакатри тревожило меня не меньше, чем плохие сны и страдания в предыдущие дни, я не смог удержаться от вопроса и спросил, почему это место так его притягивало.

– Потому что я видел его в огромном количестве снов, – ответил Хакатри. – Тех самых, что причиняют мне страдания.

– А разве это не повод держаться отсюда подальше? – спросил я. – Мы всего в дне пути от Энки-э-Шаосэй. Мы провели в седле почти две луны. Вы страдаете от сильной боли, милорд, и мы оба устали. Мы испытываем голод, а корни, которые нам дала Харма, закончились. Давайте повернем домой или в сторону Энки э-Шаосэй – в Летнем городе мы сможем отдохнуть и восстановить силы. И тогда, если вы захотите, мы вернемся сюда или отправимся в Асу'а.

Бедный глупый Кес! Я все еще верил, что после стольких лун в пути мы через несколько дней сможем отправиться в Асу'а.

Хакатри лишь покачал головой, словно я не понимал элементарных вещей.

– Но мы уже здесь, Памон. В моих проклятых снах Скала Прощания так долго меня звала… Как я могу теперь повернуть назад?

Спиральная дорога, что опоясывала огромную каменную гору, была настолько широкой, что на ней могли одновременно разминуться два фургона. Пока мы по ней ехали, Хакатри рассказывал мне об этом месте. Не стану утверждать, что ему удалось развеять мои опасения.

– Этот холм сам по себе нечто вроде Свидетеля, – говорил он. – В нем заключена сила, которую даже самые мудрые представители моего народа не смогли до конца понять.

– Вы хотите сказать, что огромная скала является Главным Свидетелем? Я думал, всего их было девять, по одному на каждый великий город, как Водоем Трех Глубин у нас дома в Асу'а.

Слово «дом» превращалось в пепел у меня на губах. Много раз с тех пор, как мы отправились в Наккигу, я боялся, что мой господин никогда больше не увидит своей семьи и мне придется рассказать о смерти Хакатри его матери Амерасу и жене Брисейю. В последнее время у меня появилась надежда, что мои страхи беспочвенны и мы вернемся туда, но все снова изменилось.

– Ты ведь знаешь, что существуют разные виды Свидетелей, – сказал мне Хакатри, когда наши лошади поднимались вверх по крутому склону. – Такие, как тот, что я ношу с собой, – он засунул руку под тунику и достал зеркало, которым заменил то, что потерял в Долине Змея, – и Главный Свидетель, ты его видел, это Пруд в Асу'а или Осколок в Мезуту'а, он может приказывать меньшему Свидетелю или говорить со всеми сразу. Но есть и другие Главные Свидетели, и один из них находится в Сесуад'ре. Он внутри камня или глубоко в земле под ним. Никто не знает точно. Его полную силу не могут использовать даже лучшие представители моего народа, но он усиливает возможности обычных Свидетелей, иногда настолько, что с ним не в состоянии соперничать другие Главные Свидетели. То, что спрятано под нами, называют Рао айи-Сама'ан – Глаз Дракона Земли. Он был выбран для ритуала Прощания из-за могущества, чтобы связать судьбоносное соглашение Словами Силы. Все остальные Главные Свидетели давно забрали зида'я или хикеда'я, но этот, похороненный глубоко под землей, никому не принадлежит.

Я слушал и боролся с тревогой и гневом.

– Но ваши слова не объясняют, почему мы здесь и почему вы полны решимости добраться до вершины каменной скалы, милорд. Вы можете мне сказать?

– Нет, Памон, не могу, потому что и сам не знаю. Но мне точно известно, что меня призвали – и я должен был сюда прийти. – Он произнес эти слова, словно не сомневался, что они меня успокоят.

«А кто или что вас призывает?» – подумал я. Я не верил, что моего господина ждут более тяжелые испытания, чем те, что он уже перенес, но в этом изолированном, жутком месте, где стонал ветер в пустых лугах под нами, оставляя рябь на воде у основания огромного камня, я впервые начал думать, что самое страшное еще ждет нас впереди.

У народа моего господина есть любимая поговорка, отрывок из длинной поэмы Бенхайа из Кементари.

Скажу вам правду, я не очень хорошо понимаю, что это значит. Зида'я часто его цитируют, когда хотят сказать, что некоторые вещи нельзя понять по отдельности, лишь как часть великого целого. Но народ моего господина называл Дженджияну, самую любимую из всех Са'онсерей, пришедших на эту землю после побега из Сада, «соловей», ее продолжают помнить даже после смерти за красоту и доброту. Дженджияна – во всяком случае, так говорят – родилась не с белыми волосами, как у всех, а с черными, точно беззвездная ночь, и вместо теплой золотой кожи большинства представителей ее народа кожа Дженджияны была бледной, словно масло или цветок весенней примулы.

На вершине самой высокой башни Асу'а стоит статуя Дженджияны, смотрящая на восток, кое-кто даже утверждает, что в сторону Сада, другие – на город Тумет'ай, который поглотил лед во время долгой жизни Дженджияны. Во многих отношениях статуя является символом зида'я в здешних землях, и я знаю, что соловей для народа моего господина – это гораздо больше, чем просто птица.

Я продолжал размышлять о стихотворении Бенхайа, когда мы поднялись на вершину Скалы Прощания. То, что сначала показалось мне выходом скальной породы на поверхность посреди луга, превратилось в крутой спиральный склон, но, по мере того как мы приближались к вершине Сесуад'ры, дорога стала расширяться – и мы внезапно оказались на острове, парившем в воздухе.