Длинные версты - Владислав Конюшевский

С кавалерией, с одной стороны, несколько сложнее, а с другой – проще. Сложнее, потому что испуганные лошади с наездниками станут очень быстро удирать, сбивая прицел. А проще, потому что коняшки притворяться не умеют, и если она лежит, значит, уже все – отбегалась. Но и в этом случае расход боеприпасов будет просто бешеный.

Вот в связи с постоянным дефицитом патронов я и решил несколько поменять концепцию. Гасить гайдамаков станем, пока они упакованы в эшелонах. Согласен – тут уж их вообще видно не будет, но в данном случае никого выцеливать и не надо. Лупи по вагонам и все. И чтобы это сделать, не замочив ненароком обычный гражданский поезд, нужны разведчики-наблюдатели и рации. Все это в наличии у меня было.

А сейчас, после приемки самолетов, батальон выдвигался к тому самому мостику через речку, что служил ориентиром для летчиков. Было решено рвать мост с первым же воинским эшелоном. Расхреначить находящихся в нем солдат и отходить.

Мост (ну как мост, скорее именно мостик) починят достаточно быстро. Местные вообще очень шустро навострились восстанавливать то, что касается железной дороги. Скорее всего, после починки на время переброски войск поставят возле него усиленную охрану. Возможно, пустят конные патрули.

Только наши наблюдатели будут за пределами зоны охраны. У них ведь задача – просто засечь воинский эшелон да передать сообщение на аэродром. После чего самолеты начнут гасить проходящие поезда. Но вряд ли эта радость продлится больше одного дня. Просто тупо сядут батареи в стоящей на прием рации. Невзирая даже на большой запас элементов. Ведь в этом случае о времени сеанса связи говорить не придется, так как разведчики будут включать передатчики и радировать сообщения по мере поступления информации. Летуны же должны быть постоянно на приеме. Был бы передвижной генератор, было бы проще. Но генератора у меня нет. Так что один, максимум два дня…

Да и противник, он ведь тоже не дурак. Опасаясь повторения штурмовки, перейдет на ночные перевозки. А ночью самолеты не летают. Так что без авиации придется работать. Ничего – справимся. Ведь главная задача не столько уничтожить гайдамаков, сколько сбить их дурной порыв. Какие там потери им нанесем – бог весть, но когда до них дойдет, что если уж на подходах столь неласково встречают, то в самом Крыму их вообще песец может ожидать. Глядишь, и оставят мысль о захвате Севастополя с флотом. Но нам пока больше ничего и не нужно…

Ну а я посмотрю, насколько удачно у нас получится использовать самолеты, и поведу батальон на соединение с нашей гужевой частью. Где вместе с артиллерией и кавалерией устроим гайдамакам настоящую рельсовую войну.

* * *

Возле моста мы были уже минут через сорок. А там прямо пастораль. Птички щебечут. Деревья вдоль речки растут. Трава зеленая, а не начинающая выгорать, как в остальной степи. Даже воздух кажется немного попрохладнее. И в эту пастораль с размаху влезли морпехи своими сапожищами. Выбирались места для установки пулеметов и размещения стрелков. Минировались опоры. Обратная сторона полотна (куда могли бы выскочить атакованные гайдамаки) тоже не была обойдена вниманием. Туда воткнули несколько оставшихся «недомонок».

При этом я почему-то предполагал, что ждать придется долго. Может, даже целый день. Исходил из того, что еще вчера командир четвертой роты запорожцев был послан нафиг в связи с отсутствием подвижного состава. С другой стороны, мы не спешим, тем более что место тут просто замечательное. Речка, тенек. Оводов почти нет.

Но видно, чего-то не учел, так как буквально через два часа наблюдатель увидел на дальнем холме сигнальщика, который резво размахивал флажками. К слову, про флажки – я ведь раньше как-то не задумывался, что в пределах прямой видимости (а это несколько километров) мореманы легко могут передавать сообщения. Короткие, но от этого не менее информативные. Эдакий эрзац-пейджер. И именно вот так – флажковым семафором. А бывших корабельных сигнальщиков у меня в батальоне хватало. Так что через пять минут я принимал доклад о том, что в нашу сторону движется воинский эшелон. Две платформы с броневиками, платформа с повозками, четыре теплушки и пассажирский вагон.

Я поскреб щеку… Блин! Здоровый состав получается. Но какой-то непонятный. Экипаж броневика, максимум – пять человек. То есть всего бронеходчиков около десятка. Ладно – добавляем туда столько же разных автомобильных ремонтников. Значит, на полтеплушки народу набирается. А остальные три кем заняты? Кто там едет? Да еще и пассажирский вагон… Может, к броневикам прицепили пехотную часть? Хм… три теплушки, это сто двадцать человек. Но там еще повозки есть. Не на себе же их таскают? Значит, минимум в одном «столыпине» – лошади. Для тяги обоза и для командиров. А в пассажирском вагоне с комфортом движется командование, которое может быть разбавлено младшим комсоставом. Вроде складно разложил? Ладно. Начнем работать, а потом посмотрим, был ли я прав.

Личный состав, пока я еще получал доклад, разбежался по своим местам, и минут через пять показался неторопливо приближающийся паровозный дым. Самого паровоза пока видно не было, зато вот этот демаскирующий фактор был заметен издалека.

А вскоре можно было наблюдать весь состав. Со скоростью километров тридцать в час тот пыхтя сокращал расстояние, и, когда локомотив въехал на мост, раздался сдвоенный взрыв. Блин, поторопились рвать. Из-за маленькой скорости там даже вагоны с рельсов не сошли. Только броневик на передней платформе сорвало с креплений, и он смачно влепился в тендер. А сам паровоз подпрыгнул и накренился, зависнув над образовавшимся проломом.

Тут же в работу вступили стрелки и пулеметчики. Двери теплушек, как и в том немецком поезде, были открыты, но никто из гайдамаков выскочить не успел. Вначале люди там попадали от резкого торможения, а потом самых прытких свинцовые струи просто впихнули обратно. Хотя, судя по взрывам мин, на обратную сторону путей кто-то все-таки умудрился выбраться.

Огневой налет продолжался буквально минуты три. В смысле, вот как все станкачи выпустили по ленте, так вперед чесанули штурмовые группы. Внутри теплушек забахали гранаты. В них наверняка остались раненые и даже целые противники, поэтому, чтобы не получить шальную пулю от какого-нибудь недобитка, тех и глушили взрывами. От пары гранат в небольшом замкнутом объеме любой офигеет. Ну а заскочившие после взрывов штурмовики проводили окончательную зачистку штыками.

Потом я обратил внимание Михайловского. Этот бронефетишист, в окружении кучки морпехов, уже стоял на платформе с целым «Остином» и разве только что не целовал запыленное железо боковой башенки. Подойдя ближе и оценив расстояние от платформы до насыпи, я поинтересовался:

– Виктор Евсеевич, ты зачем туда залез? Эту бандуру ведь оттуда не снимешь. Если что только ронять…

Пулеметный воевода, с каждым днем все больше превращающийся в опытного бронекомандира, ловко соскочил на землю и с ходу возразил:

– Никак нет! «Остин-Путиловец» весит всего ничего – меньше трех тонн. Мы сейчас с теплушек двери снимем, доски подложим и пандус сделаем. У нас же время есть? Тут буквально полчаса нужно!