Завещание Шерлока Холмса - Боб Гарсиа

Однако я не монстр. Не думайте, что меня забавляет убивать невинных. Я всего лишь выполняю свое предназначение. Поскольку Бог не услышал мои молитвы, я стал искать справедливости у дьявола. Я сломаю жизнь тем, кто сломал мою. Он убил мою несчастную Эмили, мою нежную, хрупкую возлюбленную, с огненно-рыжими кудряшками и взглядом, полным надежды. Я хочу, чтобы он познал ад. Смерть – слишком мягкое возмездие для подобного убийцы.

Его несчастная жена расплатится за него.

Может быть, она еще будет в сознании, когда он увидит ее ранним утром, с пустыми глазами, будто она подверглась чудовищному ритуалу. Она умрет под беспомощными взглядами ничтожных спасателей. Вы же сами говорили, что бессильны против дьявола, мистер Холмс!»

Миссис Хадсон перекрестилась и торопливо вышла из гостиной, оставив посетителя в грязных ботинках, принесшего весть о смерти.

Последовала непроницаемая тишина. Я попытался собраться с мыслями.

– Какой ужас, Холмс. Он собирается убить беременную женщину.

– Все намного хуже, Ватсон. Если верить ему, несчастная будет наблюдать за смертью собственного ребенка, вынутого из чрева раньше срока.

Самюэль Боктон достал из конверта большой красочный рисунок и дрожащей рукой протянул его Холмсу.

– Это пришло вместе с письмом.

Мой друг некоторое время изучал рисунок при помощи лупы и содрогнулся.

– Бог мой, какая жуткая реалистичность.

Он обреченно опустил лупу.

Я посмотрел на рисунок. На нем была представлена богато обставленная комната, с тяжелой красно-золотой обивкой. На кровати в луже крови лежала женщина, во взгляде ее читался ужас. На руках она держала мраморное тело мертворожденного ребенка. В большом камине горел огонь, над камином висела семейная картина, по бокам от нее – большие серебряные подсвечники. Огромный гобелен, представляющий буколическую сцену, украшал правую часть очага.

Директор «Фантастики» выпрямился, как дикий зверь, готовый к прыжку.

– Надо действовать.

Холмс соединил кончики пальцев.

– Я не вижу как. Разве только предупредить всех беременных женщин Англии, что этой ночью их могут убить.

– Можно попытаться попросить все газеты и журналы опубликовать этот текст и рисунок, – предложил я.

– Нет, Ватсон; у нас нет времени, чтобы обратиться в газеты и журналы даже одного Лондона, их несколько тысяч. Более того, если верить автору письма, драма разыграется ближайшей ночью. А наш текст в лучшем случае опубликуют лишь завтра утром.

Самюэль Боктон ходил взад и вперед по комнате, прижав руку ко лбу. Внезапно он остановился.

– По крайней мере, нужно предупредить полицию. Они могут зайти в каждый дом и до рассвета успеть распространить информацию.

– В Лондоне более четырехсот тысяч домов, не говоря о меблированных комнатах. Потребуются недели, чтобы зайти в каждый дом. Более того, в письме даже не говорится, что драма произойдет в Лондоне.

Снова наступила тишина.

Волк внезапно сощурил глаза. Его взгляд стал беспокойным.

– Как вы думаете, что может означать эта фраза: «Вы же сами говорили, что бессильны против дьявола, мистер Холмс!»?

– У меня нет ни малейшего представления.

– Будто убийца бросает вам личный вызов.

– Что заставляет вас так думать?

– Вас ведь зовут Холмс, насколько мне известно.

– Так же, как и Майкрофта.

Ночь казалась бесконечной. Я долго оставался у камина, смотрел, как в нем танцует огонь, я не мог ни заснуть, ни сосредоточиться на чем бы то ни было. Холмс сжимал зубами трубку, хотя она давно погасла. Его лицо выдавало внутреннее напряжение.

Мои мысли стали путаться. Но я боролся, оттягивая момент неизбежного сна. Нелепый вопрос возник у меня в голове:

– Холмс?

– М-м-м…

– Какая невероятная интуиция подсказала вам, что к нам идет не Лестрейд, а Боктон?

– Перестаньте наделять меня сверхъестественными способностями, Ватсон. Я не колдун и не пророк. Я видел нашего посетителя из окна, вот и все.

Мне стало стыдно, что я оказался неспособным проявить такую элементарную наблюдательность.

Другая мысль возникла у меня. А что, если убийца совсем рядом с нами? Что, если его присутствие настолько очевидно, что мы не замечаем его? Что, если нам не хватает элементарной наблюдательности, чтобы вычислить и поймать его?

День едва начал заниматься. Погода обещала быть скверной. Густой желтоватый туман душил столицу. Мрачное бездушное солнце пыталось заявить о своем присутствии, пробиваясь сквозь вихри и водовороты тумана. Первые магазины открывали свои двери, бросая лучи бледного света во влажную атмосферу улицы. Лондон был похож на мимолетный призрак, на плод больного воображения какого-нибудь декадентского художника. Внезапно разразилась буря. Через несколько секунд дождь с невероятной силой забарабанил в наши окна.

Мы сидели за столом, Холмс и я, без всякого аппетита поглощая завтрак. Наши головы раскалывались от бессонницы. Внезапно раздавшийся шум заставил нас подскочить. Послышался пронзительный крик миссис Хадсон и грохот на лестнице. Промокший и запыхавшийся силуэт, что-то между утомленным сыщиком и вымокшей тряпкой, возник перед нами.

– Холмс. Леди Сен-Джеймс…

Мой друг устало посмотрел на меня.

– Одевайтесь, Ватсон. Приготовимся столкнуться с ужасом в его самом крайнем проявлении.

В экипаже Лестрейд не произнес ни слова. Его лицо было искажено. Я никогда не видел его таким. Он много раз вытирал глаза и шмыгал носом во влажный рукав. Были ли это капли дождя или слезы?

Мы не осмеливались нарушить эту болезненную тишину. Я еще попытался убедить себя в том, что рассказ, опубликованный в «Фантастике», – всего лишь грубая шутка. Мои надежды рухнули, когда мы все увидели. Комната до малейших деталей походила на рисунок, который принес Боктон. Все было на месте, вплоть до цвета занавесок и большой буколической фрески справа от камина. Картина над камином и два подсвечника. Не приходилось сомневаться в том, что убийца хорошо знал это место.

Несчастная билась в агонии, лежа в окровавленной постели. Ее не трогали, боясь, что она скончается от ужасных ран. Многочисленные врачи толпились у ее изголовья, пытаясь сохранить тонкую нить, державшую ее жизнь. Ее лиловые губы выделялись на трупной белизне кожи. Ее взгляд блуждал между миром живых и миром мертвых.

Холмс почти по-дружески похлопал Лестрейда по плечу.

– Объясните же нам, что здесь произошло, старина.