Полукровка на факультете мрака - Анна Бахтиярова

- протянула Фрейя, вспомнив собственные злоключения из-за упомянутого помещения. - А кто-то говорил, что там безопасно.

- Ну, извини, - протянула я. - На нас-то с Крисом дурная магия не действовала.

- Что-то пошло не так, - продолжила Келли. - Произошло что-то вроде взрыва темной магии. Задело всех. И Саймона Кармайкла, и девушку-тень, и еще кое-кого. В самый ответственный момент в комнату вошел один парень. Он неровно дышал к этой девушке. Хотел увидеть. И попал под удар. Имени того парня леди Армитадж не знает. Подруга его не называла. Говорила только, что, на первый взгляд, с ними троими ничего не случилось. Почувствовали недомогание пару дней и всё. Но она была очень талантливой магиней и считала, что будут отдаленные последствия. Причем, ударят не столько по ним, сколько по следующему поколению. По детям. По старшим детям. Эту тень звали...

Келли запнулась. И за нее закончил Крис.

- Клара Дортмунд.

- Откуда... - я повернулась к нему, ничего не понимая.

- Это была моя мать. Дортмунд - ее девичья фамилия, - пояснил Крис без выражения и хлопнул себя по лбу. - И как я раньше не подумал? Искал магиню, которая давно умерла, а ответ всё это время был перед носом. И это многое объясняет, верно? Мы с тобой оба можем без последствий находиться в проклятой комнате. Наверное, из-за родителей, которые ее в проклятую и превратили. И дар у меня ненормальный. А из тебя не смогли сделать одержимую. И ты видишь мою искаженную тень. Видишь отпечатки ладоней.

- Да, но... - я лихорадочно соображала, пытаясь собрать осколки наших знаний воедино. - Алекс тоже мог находиться в проклятой комнате. А у него другая мать.

- Ты права. Это не вписывается в общую картину, - признал Крис. - Но остальное. Я ведь, правда, старший. Я появился на свет первым. Мой дар... он проснулся и выплеснулся на мать. Это ее убило. Мгновенно. Лекарь, принимавший роды, ничем не мог ей помочь. Но он... Он разрезал её живот, чтобы вытащить Ника. Едва живого. Как видите, в моем случае проклятие старшего ребёнка очевидно.

- Мне так жаль, - прошептала я и коснулась плеча Криса.

Я много раз хотела расспросить, что он имел в виду, говоря об убийстве матери. Но так и не решилась. А теперь почти жалела, что услышала эту историю. Крис не был виноват. Ни в чем. Но я понимала, какую ношу он нес всё эти годы. Еще и Ник постоянно подливал масла в огонь.

- Ладно, в случае Криса это похоже на правду, - согласилась Фрейя, стесняясь смотреть на парня. - Но Эшли... Она - метаморф. Но в остальном особой тьмы не наблюдается.

- Может, потому что Саймон Кармайкл не был моим отцом? - предположила я.

Келли странно кашлянула.

- Был. Просто ты не первый его ребёнок. Тьма досталась кое-кому другому.

Я ощутила странную пустоту.

Неучтенный родственник? Вот, радость-то!

У меня были две сестры по матери. Они считали меня хуже грязи, презирали, смотрели свысока. А теперь еще одна сестра по отцу. Или брат. И вряд ли это сулило хоть что-то хорошее. Скорее, ворох очередных проблем.

- Я говорила, что Саймон Кармайкл был влюблен, - продолжила Келли. - В однокурсницу. Когда Саймона забрали во дворец, выяснилось, что она беременна. Родители сделали всё, чтобы это скрыть. Еще бы! Такой скандал! Мало того, что она была еще студенткой, так отцом ребёнка оказался метаморф! Знала секрет только Клара Дортмунд. И еще пара магов. Когда ребёнок появился на свет (это был мальчик) его спрятали. Но существовала большая проблема. С ним было что-то не так. Не знаю, что именно. Только то, что он родился с искаженной магией. Из-за произошедшего с его отцом в проклятой комнате. Однако Саймон Кармайкл считал, что проблемы сына можно решить. Если использовать магию другого своего ребёнка. Но этот ребёнок... - Келли запнулась.

- Что? - спросила я безжизненным голосом.

- Ребёнок должен был родиться не только с темной, но и со светлой магией. Полукровкой.

Я усмехнулась и покачала головой. Так вот почему метаморф увивался за моей матерью. Ему нужна была женщина-фея. Нужна для рождения ребёнка-полукровки. Наверное, мне повезло, что Саймон давно мертв. Иначе использовал бы меня, чтобы вылечить сына. Сына, матерью которого была та, которую он любил.

- Может, сын Саймона и есть наше чудовище? - предположила Фрейя.

Я пожала плечами.

- Всё может быть.

- Тогда вопрос года: почему Коллинз и Корн ему помогают? - изрек Крис задумчиво.

- Значит, чудовище - Корн, а Коллинзу просто нравится быть злодеем, - бросила я.

- Или... - начала Фрейя, но Келли перебила.

- Это сейчас неважно. Пора заканчивать разговоры о родительском прошлом и строить предположения. Нужен план действий. Если, конечно, мы собираемся что-то предпринять. Можно, конечно, подождать пока всё закончится и...

- Нет, - отрезал Крис. - Эти двое закончат свои дела, а потом, глядишь, начнут от свидетелей избавляться. Одержимые студенты вне опасности, они не осознают, что происходит. А остальные могут впоследствии поведать имена преступников. Келли, ты можешь еще раз сходить на разведку и выяснить, что наши неприятели делают сейчас? Моя «тень» слабая, не могу использовать ее два раза подряд. Нужен перерыв. Отлично! - удовлетворенно кивнул он, получив согласие девушки. - Фрейя, попробуй переместиться к Гарднеру. Мы ведь уверены, что он не имеет к происходящей жути отношения, верно? А помощь опытного мага бесценна.

- Попробую, - согласилась Фрейя.

А я с восхищением смотрела на Криса. Мне понравилось, как он раздает поручения. Он выглядел взрослым, уверенным. Настоящим мужчиной!

Раздался хлопок. Это Фрейя переместилась в неизвестном направлении. А следом нас покинул и девичий силуэт. Келли Корнуэлл ушла сквозь стену. Мы с Крисом остались одни в общей гостиной и посмотрели друг на друга. На мгновение мне показалось, что ничего дурного вокруг не происходит. Все студенты просто разошлись по комнатам. Спать. А мы с Крисом - полуночники. Торчим внизу, чтобы провести время вместе.

Однако парень вернул меня с небес на землю. Нежно провел пальцами по щеке, но сказал совсем не то, что я хотела бы сейчас услышать.

- Не думай о Саймоне Кармайкле и его сыне. Они никто. Важна только ты сама.

- Знаю. И всё же... Мерзко. Мне, правда, хотелось верить, что хоть отцу я могла быть небезразлична. А оказывается, значение имел только сын. А