Уйти красиво и с деньгами - Светлана Гончаренко

Герой Азии вдруг сделал губы трубочкой и замахал перед своим носом смуглой рукой:

– Я понял: они мне снятся! Таких красивых девушек, как эта, в природе не бывает, разве что в садах Аллаха. Но то бусурманская ересь и выдумки… А кто вторая? Рыжая ведьма? Значит, я в аду, и меня хотят женить? Мама мне писала, что пора… Но кто, зачем?.. Это бред!.. Пардон, медам, надо прояснить голову… пардон…

Он быстро вскочил, ринулся за угол дома, затрещал там какими-то кустами, чем-то забулькал.

– Что он делает? – шепотом изумилась Лиза.

– Сунул два пальца в рот. Мой отец всегда так поступал, – невозмутимо пояснила Каша. – Поблюет и сразу протрезвеет. Не морщись, Одинцова! Скоро станешь замужней дамой и не такое узнаешь. Эх, плохо, эффект неожиданности пропал!

Капитан Матлыгин явился минут через пять верно застегнутый, строгий, без пуха в волосах, но с лицом вновь багровым – на этот раз от умывания.

– Еще раз прошу меня извинить. Я к вашим услугам, – сказал он совсем другим, очень трезвым голосом.

На Лизу он теперь старался не смотреть, а учтиво клонил голову в сторону Каши.

– Я сестра покойной Софьи Мечиславовны Пшежецкой, – со злобным отчаянием повторила Каша. – И я утверждаю, что вы были ее венчанным мужем, убили ее и присвоили оставшееся после нее наследство.

Последние слова она проговорила совсем тихо, но глаз со страшного капитана не сводила и крепко прижимала к груди заветную сумочку.

– Деточка, откуда этот вздор? – мягко спросил капитан. – Впрочем, догадываюсь: ваша матушка недосчиталась каких-то денег. Строгая женщина! Она уже была у меня и, представьте, требовала сколько-то золотом за то, что Зося со мной… Ой, не марайтесь хоть вы этим! Ваша сестра была чудесная и очень веселая девочка. Да, я ее любил. Но ее многие любили…

– Зато вы один венчались с ней! – не унималась Каша.

– Да, венчался бы, если б она захотела. Все бы за это отдал! И не я один. Но она не желала. Она была свободна – свободнее всех, кого я знаю.

– Это неправда! – сказала Каша. – У нее был муж – настоящий, законный, который и заставлял ее… доставать деньги сами знаете как. Он негодяй! Я думаю, это вы.

Матлыгин, неподвижный, очень похожий на безобразного степного бога, сжал сухие губы.

– Вы все это сами придумали? – спросил он Кашу. – Или слышали сплетню? Или в самом деле знаете, что был такой человек? Это же невероятно!

– Я это знаю твердо от самой Зоей. Этот человек – вы.

– Значит, вы не знаете ничего, – спокойно возразил Матлыгин, – потому что это неправда. Я счастлив бы был… Однако тут что-то есть! Зося все просилась с нами в экспедицию ехать, в Синцзян, хоть к черту на рога – «только бы развязаться!». Так она говорила. А с чем развязаться? Или с кем? Было, было что-то…

Капитан замолчал. Вокруг его азиатских глаз легли привычные глубокие морщины, какие бывают от вечного прищура на жестоком солнце. Видел он сейчас что-то свое, недостижимое, что реяло над Каши-ной шляпой, за немощью сухих акаций, за забором, за пыльными вихрями, которые колебались на дороге, как серое прозрачное пламя. Каша обиженно сопела, а Лиза боялась пошевелиться.

– Так вы хотите найти этого человека? – спросил вдруг Матлыгин так резко, что обе барышни вздрогнули на своих венских стульях.

– Я его обязательно найду, – ответила Каша.

– Это трудно будет и, пожалуй, опасно. Если вам понадобится помощь, обратитесь ко мне. Пошлите сюда записку, телеграмму. В любое время! Я всегда и на все готов. Ведь кто-то же Зоею погубил?

– Вы очень ее любили? – спросила невпопад Лиза.

Матлыгин посмотрел на нее пристально и строго.

– Не очень, – сказал он. – Иначе я бы о ней больше знал, что-то бы понял, возможно, защитил бы. Мы с ней последнее время стали просто приятелями. И вообще, мне было не до нее, а зря! Теперь я чувствую себя виноватым. Я тоже буду его искать.

– Не надо! Это сугубо фамильное дело, – отрезала Каша.

Матлыгин кивнул и спросил Лизу:

– Скажите, вам в самом деле пятнадцать лет? Вы кажетесь старше.

Лиза покраснела, поправила шляпу:

– Мне уже шестнадцать.

– Вы влюблены в жениха?

– Нет. Нисколько.

Она отвечала правду, потому что верила: Матлыгин тоже им не соврал. Капитан покачал головой:

– Так я и думал. Значит, иначе вам никак нельзя?

– Нельзя.

– И вы несчастливы?

– Да.

– Хотите послать его к черту? А? Пошлите. И знаете как? Давайте я на вас женюсь.

– Ну вот еще!

Лиза встала, одернула юбку, вопросительно поглядела на Кашу. Та тоже поднялась и чинно сказала:

– Нам пора. Нас ждет извозчик. Благодарим вас.

– Помните, если вам нужна помощь…

Когда они ехали домой, Каша долго молчала, наморщив выпуклый лоб. Наконец решительно изрекла:

– Это не он.

– Конечно, – с готовностью согласилась Лиза.

– А жаль! Уже сегодня можно бы было восстановить честь нашей семьи. Куда же теперь? К Варнавину? Хорошо, что ты, Одинцова, со мной поехала – этот урод растаял от твоего великосветского вида. Боже, как бы я сейчас хотела проткнуть тебя зонтиком!

– За что? – опешила Лиза.

– Если б он мне вот так же предложил руку, я бы согласилась. Не думая ни минуты! Но нет, всегда все достается тебе одной.

– А как же Адам?

Всю дорогу они молчали. Лиза развлекалась тем, что из-за зонтика наблюдала, как трусит сзади, кротко кивая, извозчичья лошадка, а в пролетке покачивается соглядатай, истомленный долгим ожиданием у дома чаеторговца Соколова. Он сбил канотье на затылок, его плосконосое лицо блестело на солнце, на животе топырились ряды жилетных складок. Лиза подумала: «А я бы вот этого с удовольствием проткнула!»

Дома ее встретила трепещущая тетка: в гостиной сидел Пианович и, кажется, сердился. Лиза прошла к нему, на ходу снимая шляпу и даже не посмотрев на дежурные конфеты и букет.

– Бетти, где ты была? – спросил Игнатий Феликсович глухим страстным голосом.

– Каталась с Катериной Пшежецкой на извозчике. Захотелось проветриться, – отвечала Лиза весело. – Могу я позволить себе невинные развлечения? Конечно, гимназисткам самим брать извозчика не к лицу, но я уже взрослая, правда?

– Не забывайся, Бетти! Подобные прогулки допустимы только со старшими. И со мной.

– Но ты такой занятой! Тебя долго не было, я скучала.

Лиза полюбовалась произведенным эффектом – от игривого «ты» Игнатий Феликсович обмяк.

– Я виноват, но у меня сегодня было столько дел, – нежно сказал он. – Давай что-нибудь придумаем вечером для твоего развлечения – небывалое, взрослое, запретное. В ресторан я тебя уже возил. Может, в кафешантан, а? Местный дрянной, но там весело.