Порнографическая поэма - Майкл Тернер

10 декабря 1978 г.

Манчестер, Англия

Привет!

Извини за долгое молчание (была все занята, занята, занята…). Но благодаря этому могу написать тебе нечто более существенное.

Только что закончила свой последний реферат — «Конец искусства как мы его знали: акции в Вене и музыка „Sex Pistols“». Теперь должна бежать готовить представление, которое мы ставим завтра для «Корпорейшн-стрит». Ты знаешь эту программу? Это сентиментальная британская мыльная опера, которая идет три раза в неделю, и все здесь смотрят ее. Одна из моих одноклассниц знает ассистента на «Гранада ТВ», этого парня собираются уволить, потому что он панк, так что ему нечего терять. Так вот, он собирается снять нас и включить в программу, которая должна выйти в эфир в следующий понедельник. Классно, да? Моя первая постановка, и все Соединенное Королевство будет смотреть!

Что еще? В школе все хорошо, хотя программа заставляет много заниматься. Помнишь, как Пенни заставляла нас работать? Так вот, здесь работать приходится в два раза больше. И насколько я люблю здесь бывать, насколько нам позволяют здесь заниматься тем, чем мы хотим, настолько же мы должны отвечать за результаты нашей работы. Я уверена, что, не будь у нас такого учителя, как Пенни, я долго бы здесь не выдержала. Потому что у меня нет ни малейшего представления о том, что меня ждет даже в ближайшем будущем. Но я очень многому учусь! И еще мы встречаемся здесь с великими художниками, писателями и музыкантами. На прошлой неделе, например, к нам приходил Мартин Эмис читать отрывок из «Дневников Рейчел» и еще кое-что из своей новой книги «Успех», которую я как раз сейчас читаю. А неделей раньше встречались с Билли Айдолом из «Generation X». Ах да, вот еще какое совпадение: художник Стюарт Брисли недавно читал нам лекцию о Фридрихе Ницше и — представь себе! — о женщине, которую ты упоминал в телефонном разговоре в тот день — Кароли Шнееманн. Как тесен мир!

Должна сказать, очень здорово быть вдали от родителей, вдали от родственников, которым нужно наносить визиты. Во время последней вылазки в Лондон наши почтенные менторы просто просидели весь день в пабе, предоставив нам делать что вздумается. Было очень здорово вырваться на свободу и побродить по местам, где я раньше была только со своими домашними. Увидела их в совершенно новом свете. Например, площадь Пиккадилли. Раньше мне и в голову не приходило, сколько рядом с ней интим-магазинов. Один из моих одноклассников принес нам парочку голландских журналов о сексе. Ничего шокирующего, могу тебе сообщить. Но один из наших учителей застукал нас, и на следующий день мы целое утро должны были сидеть кружком и обсуждать секс, тело и т. п. вещи. Было очень интересно. Я многому научилась. Помнишь лекцию Анджелы Картер в Уитворте, о которой я тебе рассказывала? Ну вот, весь этот материал стал для меня теперь понятен.

Если верить часам на стене, я опаздываю. Но есть еще много всего, что я должна тебе рассказать. Ладно, пока заканчиваю — оставлю что-нибудь на время, когда приеду в Ванкувер. Уже на следующей неделе! Мне нравится здесь, но я очень скучаю по Ванкуверу. Страшно скучаю. Просто хотела сказать тебе об этом. А ты скучаешь по мне? Скажи, что да. Даже если нет, скажи, что да. Пожалуйста. Для меня.

Твой друг

Нетти

— Что произошло после того, как вы покинули ресторан?

— Ничего. Я отвез Нетти домой. Она устала — перелет и все такое.

— Вы припарковали машину на Вали-драйв, ушли вместе с Нетти и отсутствовали пятьдесят семь минут.

— М-да… Вы наблюдали за мной?

— Можете ли вы сказать, чем занимались в течение этого времени?

— Мы обнимались. Хотели почувствовать друг друга.

— Что-нибудь необычное происходило?

— Полагаю, да.

— Что же именно?

— Она плакала.

— Почему?

— Не знаю.

— Вы что-нибудь ей сказали?

— Нет, ничего.

— Что же случилось?

— Я ласкал ее, и ей это нравилось. Она — меня. Играл с ее клитором. Потом она стала подходить. Тут она призналась, как скучала по мне все время, что была в Англии. И заплакала.

— И что вы делали в этой ситуации?

— Ничего. Просто держал ее. Она была такой худой!

Прошло некоторое время, прежде чем Нетти и Робин вошли друг с другом в контакт. Я уверен, что, встреться раньше — до того, как Нетти уехала в Англию, — они легко бы сошлись. Но не теперь. Казалось, оба хотят что-то доказать друг другу. К Нетти вновь вернулся ее английский акцент. А Робин, плотно сидевший в это время на коксе, стал очень дерганым. Но в конце концов они подружились.

Отношения потеплели после совместного просмотра «Любимой собаки». Многое из того, что сказала о фильме Нетти, совпадало с первоначальным анализом Робина, хотя и было выражено в более отстраненной манере. Думаю, Робина изрядно напугало то, как Нетти выражала свои мысли. Не столько то, что она говорила, сколько как она это делала.

— Щтоу ты имъеечь у иду, когда говоуричь, щтоу послъедоууателъност ссен нэ у фоуукусъе предпологайэт фонтостический перенос? — спросил Робин, издеваясь над произношением Нетти.

— Ты такой пофосный, Роу-бан, — ответила она со своим замечательным акцентом, что еще больше распалило Робина.

В конце концов все устаканилось. Наблюдая после показа того коллекционера, я научился кое-каким приемам налаживания и организации отношений между людьми, и теперь пришло время воспользоваться этими навыками. Я начал с вопросов, стараясь нащупать какую-то общую почву. Воззвал к их интеллекту, в конце концов. Результаты не заставили себя ждать. Я был восхищен тем, сколько всего я понял о двух своих друзьях. Да, они были моими друзьями. Очень скоро мы все трое уже обсуждали съемки нового фильма. Сбылась моя давняя тайная мечта.

— Ваш третий фильм.

— Правильно. «Шайка богатых деток».

— Этот фильм несколько отличается от вашего исходного синопсиса.

— Это была идея Робина — изменить синопсис. Он считал, что снимать порно на Норт-шор, как это предполагалось по моему плану, не очень-то разумно. К тому же по первоначальному синопсису в фильме должны были принять участие пятнадцать человек.

— Нетти понравился новый вариант?

— Чрезвычайно. Она считала его гениальным.

— Потому что сама его написала?

— Конечно.

СНАРУЖИ. ДОМ СИНДИ КАРРАТЕРС. НОЧЬ