Наследие богов. Книга вторая. Идущие за солнцем - Сергей Матросов

Илларион поклонился Олегу, признавая его главенство. В ответ Олег так же поклонился и протянул Иллариону свою руку.

— Вот тебе моя рука. Это рука друга навеки. Я ни когда не отступлю от своих слов и княжича воспитаю в том же духе.

Олег обернулся в сторону своего войска и громко сказал, что бы его все слышали:

— Отныне, Новгород и Смоленск, едины! У-ра русскому народу!

Тысячи мечей взметнулось вверх, и раздался боевой славянский клич:

— У-ра!

Олег и Илларион, под эти дружные выкрики, обнялись, как братья. Союз племён был заключён.

Отворив двери княжеской конюшни, Калина зашёл внутрь и осмотрелся. В большом срубе кроме десятка отборных разномастных коней ни кого не было. У дальней привязи стоял его любимец Волчок. Учуяв хозяина, конь тихо заржал и ударил копытом по дощатому настилу. Молодой конь серого окраса, обрадовался его появлению. Подойдя к коню, Калина обнял того за шею и погладил рукой его мощную шею. Тот в свою очередь дотянулся губами до руки хозяина и тихонько ущипнул его за рукав вышитой шёлком рубахи, оставив на ней мокрый след от влажных губ.

— Не балуй. — Калина потрепал Волчка за ухом. — Вижу, что застоялся. Ничего, скоро мне потребуется от тебя вся твоя прыть. Потерпи немного.

Будто бы понимая его, конь закивал головой. Боярин поднял с пола пук соломы и начал обтирать ему бока. От удовольствия Волчок прекратил приставать к Калине и стал смирно, прикрыв глаза пушистыми ресницами. Калина был суеверен и к Волчку ни кого не подпускал, ухаживая за ним собственноручно. Тихо скрипнула входная дверь, и на пороге конюшни появился Сигурд. Заметив Калину, он подошёл к нему ближе.

— Собрался куда, боярин?

— Тебе-то чего? Конь без присмотра, уж какой день стоит.

Сигурд, зная Калину, как облупленного пройдоху, скривил губы в ухмылке.

— Оно понятно. Хороший конь всегда внимания требует.

Сигурд стал раздражать боярина своим присутствием.

— Тебе чего? Пришёл учить меня, как с конём обращаться?

Сигурд пропустил мимо ушей раздражительный тон.

— Не гневайся боярин. Не затем я здесь.

— А зачем тогда?

— Я видел, как у Дира ты отнёсся к новости о норманнах. Мне показалось, что это тебя больше испугало, чем обрадовало.

— Показалось. — Калина продолжал чистить коня соломой, не обращая на своего шпиона особого внимания. — С каких это пор ты стал таким наблюдательным?

— Да с тех пор, как от Крута убежал.

— Он тебя что, недокармливал?

— Да в том-то и дело, что перекармливал, будто на бойню готовил.

Калина отбросив солому в сторону, резко к нему повернулся всем телом. В его глазах была тревога.

— Ты ни чего не путаешь?

— Вот за тем я и пришёл. — Сигурд оглянулся на входную дверь и перешёл на шёпот. — Я знаю, что у тебя чутьё, как у дикого зверя. Скажи, чего ты испугался?

Калина взял себя в руки и спокойно ответил:

— С чего ты взял, что я испугался?

— А то я тебя не знаю. Суетлив, больно стал. Глазки бегают, места не находят.

— Показалось тебе Сигурд. А волнение моё за место княжеское в Новгороде. Дир жадный, самовлюблённый дурак. Ему доверяться — себя не уважать. Вот и беспокоюсь, что он на это место тебя, к примеру, посадит.

Сигурд засмеялся во весь голос.

— Вон ты о чём. Я-то думал, что у тебя подозрения, какие на счёт норманнов есть, а тебя место княжеское волнует.

Сигурд успокоился и сощурил глаза.

— Посадит тебя Дир князем, не сомневайся. Может, ты меня к себе возьмёшь в Новгород?

— Чем тебе Дир не угодил?

— Тем же, чем и тебе. Больно жаден и доверия к нему нет. Пропаду я в Киеве. Аскольд и тот, молчит. Зря лишнего слова не скажет. Тут все Дира боятся.

— Боятся, но спину гнут. Или тебе впервой?

— К своему князю уважение должно быть, а не страх.

Калина усмехнулся.

— Зачем же тогда Рурика извели? Ты ведь его уважал?

— Рурика уважал, это точно. Он хоть и строг был, да справедлив.

— Не пойму я тебя Сигурд. Дира ты не любишь, но служишь ему, а Рурика любил, но предал. Что ты за человек?

Слова Калины больно ударили по самолюбию шпиона.

— Ты на себя посмотри! Рурик меня обидел и получил своё!

— А стоили твои обиды того?

— Не тебе мои обиды ценить! — Сигурд резко развернулся и пошёл к выходу. Отворив дверь, обернулся и громко произнёс: — Первым предателем Рурика был ты! Остальные только доедали с твоей чашки!

Сигурд вышел из конюшни и громко хлопнул дверью. Калина отбросил в сторону пучок соломы и уселся на пол рядом с Волчком. Прав Сигурд. Ох, как прав. Я и есть первый предатель. Дира жадным назвал, а сам? Сам такой же, как и он. Тяжёлые мысли хороводом закрутились в его голове. Власти захотелось и золота. Будет теперь мне и власть и золото. Как только Сытник объявился в Новгороде, всё стало понятно. Выполнил он своё дело, а хвалёный Диром Фрост, сейчас гниёт где-то в степях. Хитёр Рурик, ох как хитёр. Ведь догадывался же я, что знает он обо всём. Всех, как медведей в берлоге обложил. То, что с Сытником десяток человек пришло, ещё ни о чём не говорит, но зачем-то он ездил к Камню? Зачем? Что за люди с ним пришли? На эти вопросы нет ответа. Калина своим звериным чутьём ощущал, что, что-то уже изменилось. Изменилось не в его пользу. Что-то было не так. Норманны в Изборске. Что-то рановато они пожаловали. Крут, Сигурда взаперти держал и откармливал, как хряка. С какой целью? Нет, тут что-то не так. Бежать надо. Бежать, как можно дальше. К древлянам. Там его брат в чести у князей. Сигурда брать с собой нельзя. Этот продаст, глазом не моргнёт. Калина погладил Волчка по шее, и накинул на него мягкое кожаное седло. Затянув широкий ремень, укрепил его и взял в руки уздечку.

— Вот ты и дождался, друг мой. Пора в путь.

Он вывел коня из конюшни и шагом, скрываясь за высокими стенами домов, повёл его к северным воротам. Ни кто не обратил на него внимания, когда он подошёл к ним. В это время раздался трубный звук большого рога у главных ворот города. Дир установил его по образцу норманнских, так как сам был норманном. На горизонте широкой реки, появились паруса северных завоевателей. Весь народ и сам князь с воеводой вышли встречать к пристани долгожданных гостей. Калина, хоть и находился далеко от этого места, отчётливо видел, как длинные и узкие норманнские драккары быстро приближаются к Киеву. Он запрыгнул в седло и тронул уздечку.

— Здесь Волчок, для нас всё закончено.

Послушный конь взял с места, оставляя после себя облако пыли.