Завещание рождественской утки - Дарья Донцова

– Вы хорошо владеете английским? – вновь сменил тему Олег.

Иосиф Петрович поморщился.

– Разговариваю со словарем, но он мне никогда не отвечает. Май нэйм из Иосиф, ай донт спик инглиш, вот и все мои познания. Не даются мне иностранные языки. И, скажу по секрету, с русской орфографией я тоже не в ладах. Корректоры издательства мои брошюры постоянно правят, очень перед ними неудобно.

В допросную вошел Пиратино. Олег увидел, что Валерий легко кивнул, и встал.

– Большое спасибо, Иосиф Петрович, за то, что уделили нам время. Извините, что задержали.

Варламов тоже поднялся.

– Прекрасно все понимаю, вы ведь ищете убийцу Филипповой. Если понадоблюсь, зовите, сразу приеду…

– Ты его отпустил! – закричала я, когда Олег вошел в комнатку к нам с Тоней.

– У Варламова твердое алиби по всем эпизодам, он не мог убить ни Крюкову, ни Щапову, ни Филиппову, – отрезал Куприн. – Все его слова о болезни и поездках подтвердились.

– Да нет же, это он! – затопала я ногами. – Больше некому!

Олег посмотрел на Антонину.

– Объясни ей, что отстаивание собственной правоты иногда смахивает на бескрайнюю глупость.

* * *

– Вилка, успокойся, – бубнила Тонечка, когда мы шли к парковке. – Олег прав, Варламов ни при чем.

– Уверена, это он, – твердила я. – Иосиф Петрович специально обеспечил себе алиби и послал к жертвам киллера. Олегу почему-то не пришла в голову мысль о наемном убийце. И Варламов солгал, у него живет дрессированный зверь.

Тонечка опешила, а меня понесло.

– Слушай, картинка прекрасно вырисовывается! Почему Иосиф не захотел продать свой земельный надел автоторговцам? По какой причине остался жить в Бурково рядом с огромным центром, забитым машинами? Там шумно, грязно, гораздо лучше было бы перебраться в другое место, как сделали остальные жители. Только не говори о его любви к дому приемных родителей! Это из-за медведя! Зверя ведь нельзя поселить в городской квартире. Иосиф уезжает по своим делам, а хищник убивает женщин.

Тонечка захихикала.

– Прости, Вилка, но как он едет на место преступления? В метро? Берет такси? Или сам сидит за рулем?

Я смешалась, а затем топнула ногой.

– Значит, у Иосифа живет оборотень! Я не ошиблась! Человекозверь и есть убийца! Или у медведя есть дрессировщик, он выучил его нападать на людей. Уверена, в Бурково Иосиф живет не один.

Антонина обняла меня.

– Ты устала, поэтому несешь чепуху. Езжай домой, отдохни, завтра продолжим поиски.

– Медведь с дрессировщиком или оборотень существует, – повторила я. – Ну почему мне никто не верит?

Около полуночи я, одетая в специальный темный костюм, который использую во время занятий скалолазанием, стояла у забора, огораживающего участок Варламова. Первое, что меня научил делать инструктор на полигоне, это преодолевать стены, кажущиеся на первый взгляд неприступными. Может, лет эдак десять тому назад залезть на антишумовые щиты мог исключительно человек-паук, но теперь у нас есть супер-вещь.

Я вытащила из сумки крюк, размахнулась и бросила его вперед. С третьей попытки «кошка» зацепилась за верхний край изгороди. Так, теперь нужно сесть на перекладину, упереться стопами в забор и нажать на небольшой пульт. Послышался тихий скрип, веревка стала наматываться на блок… Впрочем, не стоит сейчас в подробностях объяснять, как работает устройство, главное, я медленно ползу по забору, словно муха по вертикальной поверхности. А теперь перекинем ноги и начнем спуск… Не прошло и пяти минут, как я очутилась во дворе Варламова, оставила волшебное устройство висеть и начала осматриваться.

В доме Иосифа Петровича свет не горел, зато в небольшой пристройке, стоявшей чуть поодаль, теплился огонек. Я подкралась к незанавешенному окну и осторожно заглянула в него.

Примерно двадцатипятиметровая комната явно была рабочим кабинетом – две ее стены занимали стеллажи с книгами, а посередине громоздился большой письменный стол, заваленный бумагами. Я обрадовалась. Иосиф Петрович отчаянный врун! Он уверял Олега, что не владеет английским, а в кабинете большинство изданий на иностранных языках. Видно, Варламов, получавший в школе двойки за плохо сделанные уроки по инглишу, поступив в училище, всерьез взялся за трудный предмет.

Массивное кресло с очень высокой спинкой неожиданно резко повернулось, и я увидела, что в нем сидит… оборотень, одетый в голубую футболку. Его лапы, торчащие из коротких рукавов, покрывала густая шерсть, на волосатой морде сверкали злые глаза, оскаленные клыки были красными. Чудовище заметило меня, встало, пошло к двери… Я хотела закричать, но не смогла. Решила бежать к забору, а ноги почему-то подогнулись в коленях. Раздался стук – оборотень, не накинув куртки, выскочил на улицу.

Оцепенение прошло.

– Помогите! – что есть сил заорала я. – Кто-нибудь сюда! Он меня убьет!

Чудовище приближалось. Я, наконец-то преодолев слабость в конечностях, побежала к забору. Почти уже добралась до свисающей перекладины, споткнулась о кусок льда, упала, встала, опять шлепнулась, ощутила, как крепкие руки хватают меня за локти, завизжала и услышала хриплый мужской голос:

– Виола Ленинидовна, не бойтесь, мы ваша охрана.

– Не врите, – прошептала я и закрыла глаза.

* * *

На следующий день около часу дня я вошла в кабинет бывшего мужа и с порога заявила:

– Говорила сто раз, что оборотень существует. Надо было мне поверить.

– У тебя на лбу синяк, – вздохнул Куприн.

– Упала во дворе Варламова, ерунда, – отмахнулась я.

– Скажи спасибо Зарецкому, который велел охранникам следовать за своим кумиром по пятам, – нахмурился Олег. – Иначе бы с великой писательницей могла совсем не ерунда приключиться.

– Надо же, я вообще не заметила слежки, – с запозданием ответила я.

– Конечно, ты же ловила оборотня, – съехидничал полковник. – Где уж тут в зеркало заднего вида взглянуть и увидеть, что за твоей тарантайкой три джипа едут.

– И я его поймала! – разозлилась я.

– Ну, не совсем ты, а ребята Зарецкого, – стал вредничать Олег. – Купи парням пивка, что ли. Кабы не они… И мужик не оборотень.

Я села в кресло.

– А кто?

Олег собрал со стола папки и положил их в сейф.

– У Евгении Львовны и Петра Олеговича Варламовых родился в свое время не совсем здоровый ребенок. В роддоме посоветовали сдать мальчика на воспитание государству, но супруги забрали новорожденного. Показать сына они никому не могли, поэтому объявили всем знакомым, что тот умер в родильном доме, купили избу в Бурково и поселились там. Павлик, как они назвали ребенка, жил в изоляции, Евгения и Олег пытались его лечить, приобретали дорогие лекарства…