Лесная ведунья 3 - Елена Звездная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но я восстановил все, — вдруг ожесточенно произнес Агнехран, — дома, крепость, даже конуры собачьи и для скакунов загоны. Все как было восстановил, как помнил. Только могила там всего одна — моего сына.
Остальных не нашел значит, и не похоронил. Селение? Целое селение? О, Земля-матушка, иным столько боли отмеряешь, сколько и скала не выдержит.
И ни о чем я больше спрашивать не стала, лишь сжала его ладонь сильнее, да сказала тихо:
— Идем домой.
Вспыхнул вокруг нас круг алхимический, закружились как карусель руны да символы магические, да и оказалась под ногами трава зеленая, только из лаптей песок черный сыпался. Но я то не сразу заметила — на Агнехрана смотрела, на то как меняется облик его, как вновь чешуей становится кожа, как вытягивается вертикальный зрачок, и как становится он лютым чудищем… да только чудища я в нем больше не видела, человеком он был. Для меня человеком. Ни магом, ни аспидом, ни чудовищем — а мужчиною, от которого сердце мое то билось так быстро, что ни вздохнуть, то замирало, а то сжималось от боли за него.
Но не долго я о том думала — первым явился леший.
Огромный, злой, кожа трещит, глаза горят, рык из груди вырывается, того и гляди сейчас изукрасит угольное лицо аспида синяком разноцветным. Хотя это вряд ли, аспида тумаками может и угостил бы, а вот Агнехрана не выйдет, и пытаться не стоит.
— Лешенька, — позвала я, вперед выступая да Агнехрана в аспидовом виде собой закрывая, — Воденьку успокой, скажи что хорошо все со мной.
Зарычал леший, на меня посмотрел недобро, опосля на аспида, а на руки наши и вовсе уставился так, словно впервые такое в жизни своей увидал.
— Лешенька, мы домой вернулись, — молвила, глядя на друга верного выразительно.
«Я с тобой позже поговорю» — прорычал мысленно.
А я ему в ответ:
«Знаешь, а у него ведь нет дома — могильник один, а дома нет».
«Он — маг!» — ярился лешенька.
«Он аспид, мы ему кров обещали, помнишь?»
«И кровь, — недобро напомнил друг мой сердешный».
«От крови отказался, но коли потребуется — нацежу».
Глянул на меня лешенька неодобрительно, помянул пень замшелый в ругательстве, да и исчез, неся Воде весть радостную, что нашлась я, и хорошо все со мной. А я вздохнула и хотела было клюку призвать, но не успела — Леся явилась первая! Да как явилась, глаза, что себе из листьев вмиг сотворила на руки наши вытаращила и давай плясать. Ох, как плясала! И с бубном, и без, и радостный танец, и ликующий, и торжествующий, и… И потом Ярина явилась. Та теперь посильнее Леси была, и казалось бы поумнее тоже, как минимум поопытнее, по сдержаннее, но нет — обозрев руки наши сцепленные, эта умная и ответственная чаща… принялась танцевать. И торжествующе, и ликующе, и вообще очень выразительно. И вот стоим мы с Агнехраном, а вокруг нас чащи Заповедные, между прочим клыки и зубы леса, танцуют радостно.
— А ты уверена, что нам нужен такой дом? — мрачно спросил аспид-охранятельный.
— Ну, какой есть, — пожала плечами я.
И аккуратно руку высвободила.
И не то, чтобы чащи движения моего не заметили, они-то заметили, они все замечают, но на ликование это действия не возымело вообще никакого. Так мы и ушли с поляны, на которой веселились клыки и зубы… то же мне, защитницы… развратницы они, а не защитницы.
— Такой момент испортили, — сказал Агнехран и снова взял меня за руку.
И я подумала, что… нет, не испортили, такой момент вообще ничем не испортишь.
***
К избе пришли мы вместе. Я не очень быстро шла, да и тропу заповедную спустя рукава использовала — не хотелось мне торопиться, хотелось идти, идти и идти, неспешно, спокойно, под светом яркой луны, под пение цикад, да соловья где-то в ветвях заливающегося и рядом, просто рядом с тем, кто все так же держал за руку. И говорить не хотелось, и спрашивать ни о чем не хотелось тоже. Спокойствие было такое хрупкое, как ваза тонкая, что казалось одно движение, один вопрос и лопнет она, осколками осыплется и не станет покоя, места ему не останется.
А потом подошли мы к избе, да и остановились, до самой избушки моей не доходя — там спокойствию не было. Истово голосил петух, доказывая, что он всем петухам петух, мычала корова, мекали козы, овцы хоть молчали, хвала им, а домовой мой стоял, на все это добро взирал головенку ручками обхвативши, и вот хоть и тихим был мой Тихон, а чувствовалось — взвоет сейчас на весь лес.
— Охранябушка, — тихо сказала я, — а пошли обратно, а?
— В Пустошь черную? — спросил он.
— Не, не так далеко.
Я призадумалась.
— В бор сосновый идем, у меня дел по горло, так что в бор.
И развернулись мы и пошли в бор. И даже не спросил аспид-маг, от чего не зову я тропу Заповедную. А не хотелось мне, просто не хотелось, хотелось дальше так идти, когда рука в руке, и тепло его меня согревает, просто идти и не думать ни о чем.
***
Ведьмы начали прибывать утром. Я стояла на вершине горы, на мне платье было чародейское, да плащ теплый, на меху, коим по утру Агнехран меня укрыл, покидая. И двигался он осторожно так, бережно, сразу ясно стало, что будить не хотел, но я проснулась, как только руки его обнимать перестали, от холода проснулась, и никакой плащ не согрел, пусть даже и на меху. Куда ушел мой охранябушка я знала — по делам своим архимаговским, а потому не удерживала, даже притворилась, что сплю… Но едва он ушел, поднялась и я, дел на сегодня было много.
— Хорошо летят, — произнес лешенька, вглядываясь в косяк приближающихся ведьм.
— Угу, красиво, — глядя в горизонт, согласилась я.
— Так значит прав я был, аспид оказался архимагом, — леший впервые с утра темы этой коснулся.
— Ты был прав, — кротко ему ответила.
— Но в лесу он и дальше будет аспидом притворяться? — зол был мой друг сердешный, очень зол, но сдерживался.
А как не сдержаться? Многое для нас аспид сделал, а меня так вообще спас — не появись он вовремя, ловушка чародейская от меня бы один пепел и оставила. Вот только страшно было об ином сказать:
— Не притворяется он, лешенька, — я все же это сказала.
— Как это? — не понял верный мой друг и соратник.
Повернула голову, взглянула на лешего устало, да и пояснила:
— Он — аспид.
Застыл лешенька, на меня глядя потрясенно, горло прочистил, да и вопросил:
— Это как?
Ну, ведьмы были еще далеко, Агнехрана тут не было, так что рассказать торопливо я могла. Только вслух говорить ничего не стала, чуть отступила, ногу из туфельки высвободила, пальцами вмиг замерзшими к мху чудом в такой температуре выжившему прикоснулась, чтобы связь с лешим была более закрытая, да и передала мысленно: