Палочка для Рой - ShayneT

же ты с этого дня не трогаешь тех, кто младше тебя, — продолжала я. — Большинство из них ещё не Пожиратели Смерти, но выглядит всё так, словно ты хочешь, чтобы они ими стали.

Приглушенные крики исходили от обоих парней; второй смотрел на то, что происходит, широко раскрытыми глазами, не обращая внимания на избивающую его Миллисент. Она старалась как следует.

Я позволила ему упасть немного, и услышала приглушенный крик.

Также присутствовал и негромкий рвущийся звук. Я развернула его так, чтобы он снова оказался на земле.

— Можете попробовать отомстить мне, — сказала я. — Но я могу достать вас даже в ваших комнатах.

Позволив парню упасть на пол, я подалась вперед и прошептала:

— Я даже знаю пароль к вашей гостиной… «Мангуст».

Парень пробормотал что-то в адрес Невилла.

— О, Невилл не говорил мне. Я знаю, как пройти в гостиные Хаффлпаффа и Рейвенкло. Никто не в безопасности, и если вдруг так случится, что вы сумеете застигнуть меня врасплох… что же, сейчас я даже не сержусь на вас. Не думаю, что вам понравится, если я рассержусь. Последним, кто меня разозлил, был мистер Эйвери, и где он сейчас?

Я встала и пнула парня в лицо. Я, возможно, расшатала несколько зубов и сломала ему нос, но не нанесла никакого непоправимого ущерба.

— Пойдем, Милли, — сказала я. — Они того не стоят.

Хотя я и сохраняла на лице нейтральное выражение, мысленно я морщилась. Это вызовет проблемы с гриффиндорцами; надеюсь, я смогу объяснить всё близнецам Уизли так, чтобы они поняли.

Последнее, что мне требовалось, это чтобы против меня ополчились уже два Дома.

Я застыла, когда Милли схватила мою левую руку. Она смотрела на меня со странным выражением лица.

Её глаза сияли.

Глава 21. Пороховая бочка

— Это переходит всякие границы, — сказала МакГонагалл.

Я сидела в кабинете Директора, лицом к лицу с Дамблдором, Снейпом и МакГонагалл. Милли была рядом со мной, как и двое её мучителей. Они не сводили с меня взгляда.

— Я защищала свою соседку по комнате, — сказала я. — Что ещё вы хотите от меня услышать?

— Эти юноши отрицают, что совершили нечто предосудительное; они говорят, что вы просто атаковали их, ни с того, ни с сего.

— И зачем бы мне это потребовалось? — спросила я. — Я здесь две недели и не нападала ни на одного гриффиндорца. Зато добилась улучшения школьных метел, что поможет уберечь некоторых из них от опасности.

— Между слизеринцами и гриффиндорцами случались… инциденты, — сказала она.

— И с каких это пор меня начала волновать политика Дома?

Я обнаружила, что начинаю раздражаться, несмотря на все усилия. Это во многом напоминало один из моих визитов в кабинет Блекуэлл, где ничто из того, что я говорила, ни на что не влияло, если сказанное не укладывалось в официальную позицию администрации.

— Даже если то, что вы говорите — правда, вам следовало позвать учителя, — сказала МакГонагалл. — А не подвешивать ученика на такой высоте, падение с которой практически наверняка убило бы его, и не ломать его палочку.

— Она пнула меня в лицо и сломала зуб, — сказал один из парней.

— И что произошло бы, отправься я за учителем? — спросила я. — Они бы солгали и сказали, что ничего не делали; насколько я могу судить, именно они бы в этом случае подвешивали её за пределами лестницы, и они заявили бы, что Миллисент лжёт, потому что, конечно, слизеринцы всегда лгут.

— Вам не следовало прибегать к физическому насилию, — настаивала МакГонагалл. — Мы проявляли снисхождение с учетом вашей… ситуации, но всему есть предел.

— Потому что гриффиндорцы всегда чистенькие и хорошие, и слизеринцы — всегда зло? — спросила я.

Принимая во внимание, что двое моих судей были гриффиндорцами, сомневаюсь, что это являлось хорошим аргументом в споре, но я обнаружила, что раздражена всей этой несправедливостью.

— Потому что ученик мог погибнуть, — ответила МакГонаггал. — И это не первый раз.

Правда. Рано или поздно я натолкнусь на ученика, чья мантия не выдержит; произойдет настоящее убийство, и всё будет кончено.

— Нет доказательств, что я причастна к тому инциденту, — быстро сказала я.

— Но множество доказательств вашего возможного участия, — ответила она. — Эти юноши обвинили мистера Лонгботтома в том, что он выдал вам пароль от гостиной Гриффиндора. Это правда?

— Он никогда ничего не говорил мне об этом, — ответила я. — И я не использовала его, чтобы добыть любую информацию подобного рода.

— Посмотрим, — сказала она мрачно. — Вам следует знать, что это нарушение для ученика, если его обнаружат в гостиной другого Дома.

— Более серьёзное, чем обвинение в преднамеренном убийстве? — спросила я, приподнимая брови.

Снейп молча наблюдал за нами обеими. Я подозревала, что он испытывает противоречивые чувства относительно сложившейся ситуации. Кажется, он искренне не любил гриффиндорцев; я не имела ни малейшего представления почему. Возможно, потому, что они годами устраивали в школе драки и взрывы, а может быть, из-за чего-то, случившегося в те времена, когда он сам был школьником.

Это не имело значения.

Несмотря на безразличный вид, он, кажется, сочувствовал своим змейкам и защищал их. Тот факт, что именно это я и сделала, даже с полукровкой, вроде Милли, должно быть, задел в какие-то струны в его душе.

Тем не менее, он раз за разом повторял мне, что применение насилия доведёт до того, что меня убьют или посадят в тюрьму.

Способ, выбранный им для улаживания ситуации, пока что заключался в том, чтобы молчать и просто наблюдать за происходящим. Возможно, он надеялся, что ситуация разрешится сама собой, без его вмешательства.

В дверь постучали.

Снейп впервые подал голос:

— Когда я в первый раз услышал историю мисс Эберт, она упомянула, что там могли быть свидетели. Она описала их, и я отправил за ними старосту.

Дверь открылась и вошла Джемма с тремя хаффлпаффцами, которых я видела.

— Я привела их, — сказала Джемма. — Ханна Аббот, Сьюзан