Мой ответ - нет - Уилки Коллинз

В последнее время башня была перестроена. Между печальными серыми наружными стенами и роскошно меблированными комнатами внутри был разительный контраст. Башня была еще известна под странным названием, данным ей в былое время — «Грохот». Ее назвали так из-за грохота камней, прибиваемых и уносимых во время прилива и отлива у скалы, на которой она стояла.

Вечером, в день приезда к миссис Дельвин, Эмили рано ушла спать, утомленная путешествием. Мирабель имел случай поговорить с сестрой наедине в ее комнате.

— Выгони меня, Агата, если я мешаю тебе, — сказал он, — и дай мне знать, когда я могу видеть тебя утром.

— Любезный Майлз, разве ты забыл, что я никогда не могу заснуть в тихую погоду? Сколько уж лет меня убаюкивает гул северного моря под моим окном. Прислушайся! Ни малейшего звука в эту тихую ночь. Именно теперь должен быть прилив — а между тем грохота не слышно. Луна взошла?

Мирабель отдернул занавес.

— Все небо — одна обширная черная бездна, — ответил он. — Будь я суеверен, я подумал бы, что эта отвратительная темнота дурное предзнаменование для будущего. Ты страдаешь, Агата?

— В эту минуту нет. Я, должно быть, очень переменилась к худшему после того, как ты видел меня последний раз.

Если бы не лихорадочный блеск глаз, она походила бы на труп. Ее морщинистый лоб, впалые щеки, белые губы говорили о физических муках последних лет. Эта осужденная на мучения женщина, медленно умиравшая, любила яркие цвета и роскошные материалы. Обои на стене, занавеси, ковер составляли цвета радуги. Она лежала на кушетке, обитой красной шелковой материей под зеленой бархатной драпировкой. Богатые кружева скрывали ее жиденькие волосы, преждевременно поседевшие. Блестящие перстни сверкали на ее костлявых пальцах. Комната была ярко освещена лампами и свечами. Даже вино, поддерживавшее ее жизнь, было налито в графин из венецианского хрусталя.

— Моя могила открыта, — говаривала она. — И все эти красивые вещи не дают мне смотреть на нее. Я умру тотчас, как только останусь в темноте.

Брат сел возле ее кушетки.

— Угадать ли мне, о чем ты задумался? — спросила она.

— Угадай! — кивнул Мирабель.

— Ты хочешь знать, что я думаю об Эмили. Твое письмо показало мне, что ты влюблен; но я не поверила твоему письму. Я всегда сомневалась, способен ли ты чувствовать истинную любовь — пока не увидела Эмили. Как только она вошла в комнату, я поняла, что не ценила тебя как следует. Ты влюблен в нее, Майлз; и ты гораздо лучше, чем я тебя считала.

Мирабель взял ее исхудалую руку и с признательностью поцеловал.

— В каком ужасном я положении! — сказал он. — Любить ее, как я ее люблю; а если она узнает правду, сделаться предметом ее ужаса — тем человеком, которого она будет преследовать до эшафота из чувства долга к памяти своего отца!

— Ты еще не упомянул о самом худшем, — напомнила ему миссис Дельвин. — Ты обязался помочь ей найти этого человека. Твоя единственная надежда убедить ее сделаться твоей женой зависит от того, успеешь ли ты найти его. И этот человек ты сам. Вот каково твое положение! Как ты из него выпутаешься?

— Ты стараешься напугать меня, Агата.

— Я стараюсь заставить тебя смело взглянуть на свое положение.

— Я делаю, что могу, — сказал Мирабель с угрюмой покорностью судьбе. — Счастье благоприятствовало мне до сих пор. Я действительно не мог исполнить желание Эмили и отыскать мисс Джетро. Ее нигде нельзя найти — и Эмили это знает.

— Теперь, когда ты здесь, Эмили ожидает, что ты найдешь миссис Рук. Что, если эта женщина вернулась в дом своего бывшего господина, после того, как я тебе писала? Ты можешь встретиться с нею, и она может узнать тебя.

— Вряд ли, Агата.

— Почему?

— Разве я тот человек с короткой стрижкой и небольшими бакенбардами, которого она помнит в гостинице?

— Будь готов к тому, чего ты не ожидаешь.

Мирабель задрожал.

— Я окружен опасностями. Что бы я ни делал, все оборачивается против меня. Может быть, я поступил нехорошо, что привез сюда Эмили? Впрочем, я могу придумать какой-нибудь предлог и увезти ее обратно в Лондон.

— Во всех отношениях тебе безопаснее в моей старой башне, — сказала сестра. — И — не забывай — мои деньги всегда помогут тебе, если они понадобятся. По моему мнению, Майлз, они понадобятся тебе.

— Ты добрейшая, лучшая из сестер на свете! Что ты посоветуешь мне?

— То, что ты был бы обязан сделать, если бы остался в Лондоне, — ответила миссис Дельвин. — Ты должен отправиться завтра в редвудский дом. Если миссис Рук там нет, ты должен спросить ее адрес в Шотландии. Если никто не знает ее адреса, ты должен все-таки постараться узнать его. А когда встретишься с миссис Рук…

— Что тогда? — встревоженно перебил Мирабель.

— Позаботься, чтобы встреча происходила наедине.

Мирабель окончательно перепугался.

— Не оставляй меня в неизвестности. Скажи, что ты предлагаешь мне!

— Я должна знать: в Англии или в Шотландии находится миссис Рук. Доставь мне это сведение завтра, и тогда я кое-что скажу тебе. Слышишь! Ветер поднялся, пошел дождь. Теперь я могу заснуть — я скоро услышу шум моря. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, дорогая — я благодарю тебя!

— Еще одно слово, Майлз. Будь осторожен со старой служанкой Эмили; миссис Элмазер не благоволит к тебе. Я видела, как она смотрела на тебя.

Рано утром Мирабель отправился в редвудский дом в одном из тех экипажей, которые миссис Дельвин держала в «Грохоте» для своих гостей. Он вернулся вскоре после полудня, узнав о местопребывании миссис Рук и ее мужа. Последнее известие о них было из Ласведа, близ Эдинбурга. Получили они или нет то место, которое искали, ни мисс Редвуд, ни новая служанка сказать не могли.

Через полчаса запрягли другую лошадь, и Мирабель отправился на белфордскую станцию железной дороги по убедительной просьбе Эмили. Перед отъездом он имел свидание с сестрой.

Миссис Дельвин была настолько богата, что верила в безусловное могущество денег. Ее способ выпутать брата из создавшегося положения состоял в следующем: заплатить мистеру и миссис Рук за то, чтобы они уехали из Англии. Им дадут денег на переезд в Америку, и они возьмут с собой кредит к банкиру в Нью-Йорке. Если Мирабель не найдет супругов после их отъезда, Эмили не может порицать его за недостаток усердия к ее интересам. Он это понимал, но оставался уныл и нерешителен, даже с деньгами в руках. Единственная особа, которая могла пробудить его мужество и оживить надежду, не должна была знать ничего, что происходило между ним и его сестрой. Ему не оставалось ничего другого, как отправиться к своей сомнительной цели с тяжелым сердцем.

«Грохот» был так далеко от ближайшей почтовой станции, что немногие письма, адресованные в башню, отсылались с нарочным. Аккуратность этого человека зависела от его начальников, которые отправляли его, когда это было удобно для них. Иногда он приезжал рано, а иногда поздно. В это утро нарочный явился в половине второго с письмом к Эмили; и когда миссис Элмазер резко отчитала его, хладнокровно приписал свою нерасторопность гостеприимству приятелей, с которыми встретился на дороге.