Zombie Fallout. Апокалипсис - Марк Тюфо

Возвращение Майка 12/17

Привет, читатель, с вами Трейси. К журналу Майка не прикасались уже три дня, с тех пор, как он вернулся ко мне, ко всем нам. Лишь теперь мне хватает мужества и сил на то, чтобы записать события, что произошли с тех пор, как эта тварь сделала с Майком то, что сделала.

В то судьбоносное утро Джастин наконец-то встал и, кажется, ему стало лучше. После того, как прошел первоначальный восторг, на нас с двойной силой обрушился стресс от всего происходящего. Я отправилась в гараж, чтобы попытаться успокоить расшатанные нервы. Майк раз или два заставал меня за курением, но, похоже, до него даже не дошло, чем я занимаюсь. Он выглядел так, словно боролся с собственными кошмарами. В результате я решила пойти в клуб и раздобыть немного рому. Либо это, либо пришлось бы высосать еще одну пачку сигарет, чтобы унять дрожь в руках.

Кончилось тем, что я наткнулась там на компанию других жен. Женщины сидели у камина и попивали шабли. Между ними шел оживленный разговор. Поначалу мне не слишком хотелось к ним присоединяться, но, как оказалось, беседа и вино имеют успокоительный эффект. Часы за разговором пролетали незаметно, мы обсудили массу разных тем, и, к счастью, ни одна из них не имела отношения к командным видам спорта. Я была уже почти счастлива, когда услышала громкий шум. У клуба творилось что-то непонятное. Мимо медленно проехал пикап, и трое мужчин, стоявших в кузове, пытались привести в чувство какого-то беднягу, который лежал там без сознания. Я встала, и стакан, выпавший у меня из пальцев, разбился об пол.

– Майк! – крикнула я.

Не знаю, как я это поняла, но я совершенно точно знала, что это он. Я кинулась к дверям.

Женщины уставились мне в спину.

– Ах, глядите-ка, королева мелодрамы, – сказала одна из них.

Кажется, это была Синди, коренастая шатенка. Я понадеялась, что она курит. Уж я сдеру с нее двойную цену.

«Сука», – в ярости подумала я.

Они продолжали болтать, но я уже вылетела из дверей навстречу завываниям ветра. Для меня имело значение лишь одно – то, что произошло с Майком. Как я и предполагала, пикап остановился у нашего дома. Трое мужчин выпрыгнули из кузова. Один из них откинул задний борт, а двое других вытащили бесчувственное тело моего мужа. Я чуть не упала в обморок прямо там, а потом увидела, что Майк весь белый, как мертвец. Положа руку на сердце, я решила, что он мертв. Холодный воздух обжигал мои легкие. Черные точки плясали перед глазами, но я изо всех сил старалась держаться. Когда я подошла ближе, мой первоначальный ужас прошел – я заметила, как Майк шевелит губами. Однако тут же накатил новый страх. Майк бормотал молитву, что само по себе пугало, учитывая, что он не заходил в церковь больше тридцати лет. Но хуже всего было то, что он произносил ее ЗАДОМ НАПЕРЕД! НА ЛАТЫНИ! У меня душа ушла в пятки.

– Что он говорит? – спросил один из тех, кто нес его.

– Понятия не имею. Наверное, он сильно приложился головой, когда потерял сознание. Это какая-то околесица, – ответил второй.

Но я заметила, что он как раз понимает – это не околесица. Ритм и тон молитвы превращали ее в истинное богохульство, и, даже если этот человек не знал, что происходит, он все равно что-то чувствовал. Им хотелось как можно скорее избавиться от своего груза – словно Майка окружил нечистый ореол зла.

– Что с ним случилось?! – выкрикнула я, распахивая входную дверь.

Носильщики поспешно протолкнулись мимо меня и положили Майка на диван. Оба бессознательно вытерли ладони о куртки, словно стирая какую-то скверну. Отвечая мне, они пятились к выходу, однако я сумела уловить суть истории, прежде чем их желание поскорее убраться наконец-то было удовлетворено.

Я спросила, не укусили ли его, но то, что он находился в нашем комплексе, уже было ответом на этот вопрос. Никаких физических повреждений на его теле я не нашла, не считая странной, похожей на смолу субстанции, прилипшей к его губам. Вазелин, теплая вода, мыло и полотенце помогли избавится от этой клейкой дряни, но меня не покидало ощущение, что Майка отравили. Но кто отравил и зачем, я не могла даже вообразить. Какой яд может заставить вас говорить на совершенно незнакомом языке? Я узнала латынь лишь потому, что шесть лет провела в католической школе. Я никогда не рассказывала Майку о том времени и ничем не показывала, что читаю и говорю на латыни. Да и какой был бы в этом смысл? Латынь – мертвый язык… Или язык мертвых? И тут меня – «эврика!» – пронзило одно из этих внезапных озарений.

Лицо Майка чуть порозовело, но то скорее был лихорадочный румянец, чем признак здоровья. Три дня мой муж балансировал на грани смерти, а затем медленно отступил от края. Неведомый загробный ветер касался его, и каждое прикосновение, казалось, отнимало у него все больше и больше сил. Мы с детьми постоянно дежурили у его кровати; и каждый из нас в какой-то момент попрощался с ним.

Томми все это время хранил молчание. Видимо, даже Райан Сикрест не знал, чем все закончится. К счастью, Майк больше ни разу не произносил ту молитву, думаю, я не смогла бы выдержать это вновь. Чем ближе смерть подступала к моему мужу, тем ближе ко мне подступало безумие. Наши дети оказались в полушаге от того, чтобы остаться сиротами – Майк покинул бы их в физическом смысле, а я в душевном. Три раза за эти кошмарные три дня температура у Майка подскакивала до сорока с половиной градусов, и каждый раз, когда жар спадал, он выкрикивал одно слово. Поначалу я не догадалась сложить их вместе, но даже когда я это сделала, фраза оставалась для меня бессмысленной… по крайней мере, до недавнего времени.

Она.

Сама.

Смерть.

Майк прокричал слово «Смерть!» и сел в кровати как раз в тот миг, когда раздался первый выстрел боя за Литл Тертл. Взгляд моего мужа метнулся по комнате, он пытался понять, где находится. Как, должно быть, не похожа обычная гостиная на врата забвения. Однако его взгляд блуждал вокруг, не узнавая ничего. Пока не остановился на мне. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем остекленевший взгляд Майка сфокусировался.

– Трейси? – неуверенно спросил он.

Я судорожно вздохнула. С губ невольно сорвался всхлип.

– Трейси? – переспросил он.

Он все еще пребывал в море небытия, и я пока не бросила ему спасательный круг. Горло сжалось от нахлынувших эмоций. Мне удалось лишь выдавить пару слов в подтверждение того, что это и в самом деле я. Я увидела, как туманы той битвы, что шла внутри Майка, пронзил луч маяка надежды. С изумлением и восторгом я смотрела на то, как Майк, дюйм за дюймом, отползает от края бездны.

Я яростно обняла его. Я нежно его поцеловала. Я понукала его, заставляя двигаться вперед, мягко шептала ему на ухо и даже кричала, когда казалось, что он вновь сползает в небытие. Медленно, словно скалолаз, карабкающийся из пропасти, он тянулся ко мне. Казалось прошли, тысячелетия. Словно по беззвучному приказу, все дети сбежались, чтобы стать свидетелями необычайной сцены.