Слепая любовь - Фридрих Незнанский

Все-таки следовало отдать должное проницательности и напору Питера Реддвея, умеют они работать, черт возьми! Хотя сами же обвиняют себя в излишнем бюрократизме, медлительности и слишком большой привязанности к конкретике. Зачем рассуждать абстрактно: может быть или не может? Когда ответ должен быть ясен: да или нет. И никакой середины. Реддвей и сам к этому решению вопросов привык, и от своих коллег требовал, он был всегда человеком дела.

Когда стало ясно, что инсинуации с именем Роберта Брентона имеют явно скрытый криминальный характер, Питер не стал раздумывать и прикидывать возможности ошибки, он просто отправил одновременно в Интерпол и в Европол фотографии подозреваемого в странной и явно нечистой игре человека, выдающего себя за… и так далее. И эти солидные международные организации, естественно, не могли оставить их без внимания. Отставной генерал Реддвей был им известен, и проходимец с фотографии тоже. Правда, фамилий у него было уже немало, но в Латышском национальном бюро Европола человека с фотографии опознали. Не без сложностей, правда, поскольку фотографию пришлось довольно долго идентифицировать, чтобы не произошло случайной ошибки. А суть же заключалась в том, что данная личность уже находится в розыске как минимум в двух странах Евросоюза — в Польше и в Латвии. И Англия для него — своеобразный курорт. Кстати, и фамилия довольно известная, и возраст владельца ее вполне подходящий для управляющего крупной фирмой, не вызывает сомнения, — сорок лет, самое время взлета. А что человек на самом деле совершенно лысый, любит носить парики, которые его здорово молодят, так это его личное дело. Нравится он так женщинам больше. Да, вероятно, и паспорт его был сделан на совесть, если не вызывал вопросов даже у полиции.

Словом, из таких вот крупиц сотрудникам международной полиции удалось скомпоновать портрет этого человека, который у себя на родине, еще в советские времена носил имя и фамилию Юрис Паперис. И был он действительно шестьдесят третьего года рождения, а вовсе не семьдесят девятого, как указывал в анкете, заполненной в сайте знакомств Интернета.

Скорее не смутил, а раздосадовал способ зарабатывания денег этим господином. Он ни разу еще не был пойман за руку, но активно подозревается в организации поставок «товара» для тайных, элитных публичных домов в странах Балтии. Поляки еще инкриминируют ему торговлю наркотиками, но опять же за недоказанностью обвинение ни разу предъявлено не было. Каков же из всего этого вывод?

К сожалению, не оптимистический. Ну, то, что он — сукин сын и негодяй, это практически бесспорно, достаточно его письма почитать. Однако негодяй он опытный, если носит в кармане подлинные документы, обратного доказать пока не смогли, а он свободно передвигается по всей Европе. И даже, как пишет, по несколько раз в году посещает Гавайи. И если его объявили уже в двух странах в розыск, то почему до сих пор не схватили? Или не заглядывали в Интернет, не знают, где он? Или Союз-то он хоть и Союз, да у каждой страны полиция своя? И в результате подозреваемый в тягчайших, по сути, преступлениях человек бегает на свободе, поскольку подозревать — это одно, а доказать преступление — совсем другое. Вот она — истинная свобода! Увы… Наверное, все-таки и у развитой демократии немало своих минусов…

О чем только ни говорили на совещании сотрудники «Глории», уже увидевшие, что их задача, с одной стороны, резко упрощается, а с другой — наоборот, усложняется, потому что резкие действия могут вызвать обратную реакцию у того, а в данном случае у той, кому они предназначены.

Пока дожидались информации, естественно, дела не прекращали, и Филя с Николаем по очереди осуществляли наблюдение за объектом. Но Юлия, когда произошел разгром салона, а самого хозяина арестовали за содержание притона, когда, допросив, отпустили всех участников, а ее не тронули, решила, что гроза, кажется, ее миновала. И если в последние дни она практически ни с кем из своих знакомых, кроме как на службе, где это проверить было трудно, не общалась, никуда после работы не ездила, то теперь, когда наступило затишье, она поспешила встретиться с Наташей.

Филя несколько дней наблюдал за девушкой издалека, все еще не доверяя воцарившемуся спокойствию, но ничего подозрительного и сам не находил. А тут, как прежде, мчась по Нижегородской, Юлия резко остановилась на Таганке. Кажется, это было ее любимое место. Она и простояла-то недолго, когда Филя увидел подбегающую Наташку. А эта была — само очарование. Она, видимо, решила, что пора рискнуть, и приобрела для себя очень симпатичный наряд: на ней уже не привычные шортики с кружавчиками — все никак не мог забыть их Филя, — а красивая юбка, жилет, фактически удобный и явно недешевый костюм облегал ее весьма притягательную фигурку. Некто Сережка Николаев определенно задохнулся бы от восторга. Потому-то у Фили появилось в душе странное ощущение какой-то потери, пустоты. Но это понятно, молодость… где ты?..

«Закладки» работали исправно, и Филя мог слышать и записывать при необходимости голоса своих подопечных, стрекочущих наподобие сорок, которые тоже любят болтать все вместе, слушая только себя. Разговор шел о пустяках, о слишком пустячных вещах и проблемах, которые, как полагал Филя, были им и самим малоинтересны. Значит, шла какая-то подготовка? Ну ведь так давно не виделись! Сколько там, прикинул Филипп, недели две, если не больше, неужели новостей так и не накопилось? Не верилось. И он оказался прав. Как только они доехали наконец до Кутузовского, стали искать удобное кафе, чтобы приземлиться.

В данной ситуации следовать за ними не было никакого смысла, оставалась надежда на то, что Наташа не нашла в своей сумке микрофончик. И дальнейшее подтвердило Филе, что грамотно поставленное дело не должно давать осечки.

Диалог был записан, а затем и прослушан на совещании в «Глории».

«— Ну, давай, подруга, рассказывай, что у тебя случилось такого, что ты перестала со мной здороваться? — это Юлия.

— Да ничего, все нормально… Ты помнишь, о чем у нас был последний разговор?

— Ну?

— Ты что мне предлагала? Помнишь? Лучшая подружка! Я сейчас готова Бога благодарить, что не поддалась на твои уговоры. И что было бы? Соображаешь?

— Да брось ты, не надо ля-ля! Я вот смотрю на тебя и не узнаю. И если ты мне сейчас станешь рассказывать, что денежки на эти вот тряпки тебе упали с неба либо случайный спонсор подарил, прости, я не поверю. Я знаю, сколько это стоит! Так что не ври.

— Да, Юлька, я смотрю, ты здорово изменилась за это время… И времени-то прошло с гулькин хрен, а ты будто совсем другая. Жесткая какая-то, неприятная… Не знаю, что с тобой происходит… Дома, что ли, опять конфликты?»

— Заметили, — сказал Филя, — Наташа старается смягчать атмосферу, а Юлия наступает. Дальше будет то же самое, но с переменным успехом…

«— Дом у меня уже вот где! — сказано зло, почти с надрывом. — Достали. Одна отрада — письма Роба. Не было бы его, не знаю, что бы уже натворила, честное слово… Наташка, ты прости меня, не понимаю, что со мной происходит? Тут ты права. Но отчасти… И вся эта история со Степой меня просто напрочь выбила из колеи. Как ты говоришь, ужас какой-то!