Тайны великой пустыни. Миражи Такла-Макан - Наиль Ахметшин

Ямбулак указывал своим ледяным пальцем на долину, далеко впереди виднелись полукружия его прежних конечных морен… Вверху виднелись еще четыре уступа скал, а за ними вершина горы, казавшаяся нам совсем близко».

К сожалению, и на сей раз неутомимому исследователю не удалось выполнить поставленную задачу. Неудачей закончились также его последующие попытки покорить Музтагату. Горный великан не захотел сдаваться отважным людям, у которых было огромное желание совершить восхождение, но отсутствовало элементарное альпинистское снаряжение.

Каракорум— название гигантской горной системы в Центральной Азии— переводится с тюркского как «Черные каменные горы». Его величавые хребты, протянувшиеся между Памиром и Куньлунем на севере, Гималаями и Гандисышанем (Трансгималаи) на юге, разделяют бассейны рек Инд и Тарим, высочайшие горы— четыре восьмитысячника плюс восемь вершин выше 7500 метров — устремлены далеко в небо, а мощные ледники простираются на многие километры, покрывая обширные пространства.

Восстановительные работы

В первый момент бросается в глаза отсутствие растительности в горах, не поражает разнообразием и фауна. Каракорум довольно беден осадками. Лишь на южные склоны в какой-то степени воздействует муссон, влажный и теплый воздух, приносящий дожди в Индию; в то же время для северных склонов характерна исключительная сухость (аридность). Чтобы встретить лесной массив, необходимо спуститься на высоту 3000–3500 метров в южном направлении, где растут сосны, гималайские кедры и некоторые другие деревья. На северной стороне уже после 2500 метров растительный покров — большая редкость.

Не следует полагать, что Каракорум выше указанных высот повсюду имеет пустынный ландшафт. У горной системы значительные запасы воды: ее долины и ущелья прорезают быстрые реки и ревущие водопады, в межгорных котловинах можно встретить бессточные озера и соленые болота. Талые воды сезонных и вечных снегов и ледников служат основным источником пополнения рек. Грунтовые воды накапливаются в осыпях и способствуют более равномерному стоку в течение года.

Часто люди, оказавшись среди каракорумских великанов, скептически оценивают тамошние красоты. Горы выглядят безрадостными и неприступными, как бы полностью оправдывая свое мрачное название. Но не будем чересчур строги: меняются погода, время и наше настроение. Вот как, например, передал собственные впечатления индийский дипломат и путешественник К. П. Шиваншакара Менон: «В три часа утра я проснулся и увидел горы Каракорума. Они приняли новое обличье. Сияла луна — была четвертая ночь после полнолуния. Лунный свет, подобно сари, скрадывает угловатость и придает грациозность. И обычно столь суровый… Каракорум, казалось, улыбался при свете луны, подобно чопорной учительнице, оттаивающей в ночные часы в объятиях возлюбленного».

Количество пассажиров в нашем автобусе заметно сократилось. Елену Мария-Луизу окружили пакистанцы, оживившиеся, вероятно, в связи с приближением родных просторов, а я предался воспоминаниям студенческой поры и попытался напеть бессмертный хит начала 70-х годов прошлого века «Stairway to Heaven» («Лестница в небо») английской группы «Led Zeppelin».

В те годы, когда поездка в Китай казалась недосягаемой мечтой, я и подумать не мог, что когда-нибудь доберусь до Каракорумского шоссе. Зато много и довольно напряженно учился, с трудом вникая в тарабарскую грамоту в виде древнекитайского языка, зачитываясь книгами по истории, литературе и культуре Срединного государства и других стран Востока, сдавая бесконечные зачеты и экзамены.

Конспекты по истории КПСС, политэкономии капитализма и социализма, диалектическому и историческому материализму, научному коммунизму я, в отличие от большинства своих однокурсников, обычно писал в весьма комфортных условиях, поскольку труды классиков марксизма-ленинизма были в домашней библиотеке. Перед тем как штудировать основоположников, ставил магнитофонную запись и включал максимальную громкость, которую могла выдать старенькая, но надежная «Комета».

Проучившись в детстве и отрочестве пять мучительных лет в музыкальной школе по классу скрипки и отыграв за это время с полдюжины концертов А. Вивальди, я всей душой полюбил хард-рок, или, как тогда говорили, «забой»; даже великие «битлы» и «роллинги», сводившие с ума сверстников, казались мне чересчур академичными. Моими кумирами долгие годы были «Deep Purple» с Ричардом Блэкмором и Яном Гилланом, упомянутые «цеппелины» с Джимом Пэйджем и Робертом Плантом, а также «Black Sabbath» с Оззи Осборном.

Их композиции звучали обычно в пределах десяти минут, поэтому, прослушивая каждую из них в сотый раз, я успевал законспектировать сразу несколько страниц из «Происхождения семьи, частной собственности и государства» либо «Детской болезни «левизны» в коммунизме», но не более странички из «Капитала». Обычно диска «Deep Purple in Rock» или второго альбома «цеппелинов» вполне хватало, чтобы достойно подготовиться к очередному семинару.

Летом 1974 года наиболее спаянная группа молодых людей нашего курса решила в третий раз поехать в составе строительного отряда, на этот раз на Сахалин. С учетом музыкальных пристрастий мы договорились взять с собой любимые кассеты и слушать их по очереди. Прихватив несколько пленок, отправился в аэропорт. Позднее выяснилось, что этот почин никто в стройотряде почему-то не поддержал.

В Тьмовском районе Сахалинской области, где предстояло построить очередной коровник, нас разместили в огромной бревенчатой избе. Спустя несколько часов удалось наладить аппаратуру и установить мощный динамик, который позволял при попутном ветре слушать «мелодии и ритмы зарубежной эстрады» в радиусе примерно 2–3 км. До строительного объекта было 10–15 минут пешком, так что состояние внутреннего комфорта, обусловленное в немалой степени привычной гармонией звуков (кое-кто по недомыслию называл это какофонией), не покидало на протяжении всего 12-часового рабочего дня.

Администрация района с самого начала не скрывала своего удовлетворения в связи с нашим приездом. Когда ее глава и заместители, директор близлежащего совхоза, представители парткома и комсомольской организации через несколько дней появились в обеденной время возле скромного студенческого жилища, мы решили, что нас опять будут благодарить. Ожидания оправдались лишь отчасти.

Руководство выразило искреннюю признательность за эмоциональный порыв и желание помочь сельским жителям, за намерение организовать встречи со школьниками старших классов и устроить несколько концертов художественной самодеятельности; особо был отмечен энтузиазм местных женщин, давно уставших от пьянства и матерщины доморощенных ухажеров.

Неожиданно слово предоставили директору совхоза. Он был в сильном замешательстве и с большим трудом изложил суть своей просьбы. Выяснилось, что в подчиненном ему хозяйстве резко упали надои молока. Зоотехник напрямую связал это с децибелами ревущих электрогитар, грохочущих ударных инструментов и истошных воплей вокалистов, которые в последнее время оглашали всю округу. Директор деликатно попросил убавить по возможности громкость и скромно поинтересовался, нет ли у нас другой музыки, в частности классики, на что однокашники без раздумий предложили скинуться, купить скрипку и отправить меня в гастрольный тур по фермам Сахалина.