Хирург. Бегун. Беглец - Юрий Волгин

— Более чем, — сказала девушка.

Бородин бросил быстрый взгляд на Агния, и тот утвердительно кивнул, зачем-то добавив:

— Она стоит дороже.

— Хорошо. Я выбираю ее, — сказал Бородин. — А ты, деточка, извини.

Анжела фыркнула, резко развернулась на каблуках и чуть ли не бегом поднялась наверх. Проследив за ее задом, который смотрелся превосходно, Бородин обратился к Лауре:

— Проводишь до апартаментов? Я обещаю тебе чудную ночь, леди.

— Не люблю пустых обещаний. — Лаура взяла пирата за руку, переглянулась с Агнием и повела Бородина наверх.

Второй этаж «Белого шторма» целиком занимали номера, переделанные под нужды гостиницы. Самый дальний конец коридора отводился под проституток. Там в красном плафоне тускло горела самая маломощная лампа из всех, что можно придумать, и витал сигаретный дым, видимо еще не выветрившийся, после того как девушек повели на «смотрины».

Комната Лауры была просторной и обставленной, можно сказать, со вкусом. Здесь сохранилась дорогая гостиничная мебель. То ли взятая из других номеров, то ли этот номер раньше предлагали лишь богатым людям.

Большую часть пространства занимала круглая кровать с шелковым одеялом и двумя скомканными подушками, на которых в профиль были изображены стилизованные негритянки. Бородин сел на край постели и притянул девушку к себе, жадно вдыхая аромат ее духов. Девушка не сопротивлялась. Наоборот, привычно завела руки за спину и начала расстегивать бюстгальтер, чтобы обнажить пышную упругую грудь.

— Постой. — Пират обхватил ее запястья. — Не спеши. Ты давно тут работаешь?

Лаура хмыкнула:

— С четырнадцати лет.

— А сейчас тебе сколько?

— Восемнадцать.

— Допустим, что я поверил, принцесска. — Бородин большими пальцами слегка надавил девушке на ребра под грудью, и та прыснула от щекотки. — Тебе нравится твоя работа?

— А что еще делать? Скитаться? Или жить в какой-нибудь дыре, помирая от голода?

— То есть для тебя это удачный выбор?

— Конечно. Но тебе не понять.

— Ты ведь даже не знаешь, кто я такой, я же не представился.

— Ты — пират, — просто сказала Лаура.

— И тебя это не пугает?

— Нисколько.

— Допустим, что я поверил, принцесска. — Новая щекотка и новый приступ смеха. — Скажи, а были у тебя, по работе, какие-нибудь совсем странные люди?

— Много чего было, всего не вспомнить.

— Ну например?

— Зачем тебе это, что за интерес?

Лаура прикусила нижнюю губу и коленом уперлась Бородину в пах. Тот вздрогнул и медленно провел ладонью по ее бедру, ощущая не только шершавую фактуру чулок, но и горячую плоть молодого тела. Явно не восемнадцатилетнего, но молодого.

— Меня терзает любопытство, — сказал Бородин. — А ты обязана меня удовлетворять. Так удовлетвори.

Лаура вздохнула, как обиженный ребенок, и закатила глаза.

— Однажды их было трое. Мужчин, — сказала она капризным голосом. — Было сложно, но весело. Потом был еще один — толстый, проповедник. Очень обеспеченный. Все о боге мне рассказывал, когда приставал. А потом почему-то про бога забыл. Минут на пять.

— И что же тут странного?

— Член в три сантиметра, — сказала Лаура, и Бородин громко рассмеялся.

— Так. А еще?

— Были еще странники. Муж с женой. Мы, значит, с мужем, а она подглядывала в чуть-чуть приоткрытую дверь. Потом зашла в комнату и снимала нас на видео.

— Во как, на видео. Это возбуждает, хотя исправные работающие камеры сейчас найти сложно.

— Да ну. — Лаура прищурилась. — Ты этого хочешь? Ведь неспроста эти вопросы?

— Неспроста, — сказал Бородин. — Я хотел узнать, насколько необычно мое предложение.

— Узнал?

— Да.

— И?

— Ты запомнишь меня, это уж точно.

Лаура испуганно распахнула ресницы.

— Нет-нет, что ты! — поспешно сказал Бородин. — Я тебя не обижу. Просто тебе нужно будет выполнить одну просьбу. Странную просьбу, хорошо? Но это доставит мне наслаждение.

— Говори уже.

Лаура заметно занервничала и инстинктивно попыталась отстраниться от пирата, но тот крепко держал ее руки. Когда же он отпустил их и поднялся с кровати, она постаралась быть от него как можно дальше и уселась на комод с зеркалом, положив ногу на ногу и стараясь придать себе как можно более беззаботный вид проститутки, живущей одним днем.

Бородин снял куртку и начал расстегивать рубашку.

— Главное — не бойся, это не страшно.

Он сбросил рубашку на кровать, повернулся чуть боком и поднял одну руку, заложив ее за голову. В слабом свете плафона стало видно, что по его мощному телу разбросаны красные надутые бляшки разных размеров и окружностей, от спичечной головки до циферблата будильника.

— Что это? — прошептала Лаура.

— Это? Чирьи.

Другой рукой Бородин достал из заднего кармана складную опасную бритву и со щелчком раскрыл ее.

— Суть в том, что ты должна отсосать у меня. Но не то, что ты привыкла, а чирьи. Это практически то же самое.

— Что? Их?! Нет! — Лаура отрицательно затрясла головой.

— А что тут такого? Результат один и тот же — что-то белое. Гной, сперма — какая тебе разница?

— Откуда их у тебя столько?!

— Грязная кровь — так сказал перед смертью доктор, которого я убил лет пять назад, потому что он не сумел меня вылечить. Мой отец был почти нормальным человеком, Большой Взрыв задел его слегка, по касательной. Но, как видишь, мне досталось не меньше, чем ему. И они приносят мне страдания, эти мерзкие друзья. Но без страданий не бывает избавления, а значит, и наслаждения. Иди сюда, принцесса.

Лаура подошла к Бородину и встала на колени. От его тела пахло чем-то терпким, но не противным, а наоборот, мужским и притягательным. Чем-то, похожим на сладкую смесь запаха пота и крови.

Пират поднес бритву к ближайшему крупному чирью и взрезал его. Затем убрал бритву и надавил на болезненно красный холм двумя пальцами — оттуда, словно из тюбика с зубной пастой, брызнула густая белая масса с кровавыми прожилками. У Бородина затряслись колени.

— Как же приятно! — прошептал он. — Иногда они чешутся, и мне хочется вырезать их, отсечь все лишнее. Но на этом месте через несколько дней появится новый. Они лезут, как грибы в субтропиках.

— Я… Я не смогу, — сказала Лаура.

— Во-первых, я щедро заплатил твоему хозяину. На этот чертов генератор я мог бы купить вас с подругой для нас троих на неделю. А во-вторых, если ты постараешься, я подарю тебе жевательное мороженое.