Повесть о настоящем пацане - Кондратий Жмуриков

Душа за босса у Александра Александровича была спокойна, работа была выполнена на все пять. Посему он достаточно сухо и спокойно попрощался со своим подопечным и мягко велел ему подниматься в купе – поезд должен был вот-вот отправиться.

Вован Натанович жалостно размазывал слюни по стеклу вагона, переполняясь сентиментальностью – насколько это возможно для подобного персонажа. Он и не догадывался, в каком направлении отправится с вокзала его верный друг и соратник.

А друг и соратник отправлялся из того самого аэропорта, куда опоздал Дроздов, на комфортабельном авиалайнере одной из очень уважаемых авиакомпаний зарубежья в места настолько отдаленные от этих, что там даже и не догадывался никто, что где-то может быть холодно и мерзко. Саныч летел туда навстречу своей новой судьбе, которая, в виде «Мисс Майями», ждала его на балконе сверх-звездного отеля, томно покусывая свои перламутровые ногти. Он оставлял за спиной годы и годы упорной учебы, работы, две брошенных на произвол судьбы семьи – его мама и Дроздовы, и все это – со спокойной совестью. Совесть была совершенно спокойна, ведь предел мечтаний был достигнут, а все дела завершены. Саныч мог наслаждаться жизнью и ни о чем больше не задумываться – он только что разорил Дроздовых абсолютно.

Так, неся в вытянутых руках свою добычу, походя своим придурковато-торжественным видом на новое воплощение символа единства противоположностей рабочего и крестьянки, братья пешком дотопали до резиденции главы семейства и, минуя все посты, прошли прямиком в его кабинет.

Там, нестройным хором под удивленным взором отца, они искренне просили прощения за свои проступки и умоляли только об одном – разрешить им вернуться в родное семейное лоно и занять в иерархии хотя бы самое скромное место, если только это не повредит репутации, безопасности и целостности семьи.

Папа, голова которого все еще трещала после недавно закончившихся праздников, довольно хмуро воспринял это покаяние и с совершеннейшим равнодушием посмотрел на болтающиеся на веревочки ключи, которые стоили таких трудов и страданий близнецам. Взяв их двумя брезгливыми пальцами за эту самую повидавшую виды веревочку, Папа передал их стоящему поблизости помощнику и сказал:

– Возьмите это и постарайтесь, чтобы через пять минут от них не осталось и воспоминаний. Лучше – расплавить. Можно спилить начисто. Я проверю. И не спускайте глаз, а то пойдете у меня обратно в школу работать.

Братья, потрясенные этим неожиданным зрелищем, раскрыв рот посмотрели вслед удаляющемуся с поручением человеку и не нашлись, что сказать.

– Ну, что, братцы-кролики, – сказал Папа. – Мойте руки и на кухню – вам поесть разогреют. Два дня вам на отдых, а потом снова приметесь за дело. Идите.

Близнецы молча повиновались, но ни тогда, ни потом так и не осмелились спросить, зачем они так долго надрывались гоняясь по Москве и пригородам за этими чертовыми ключами.

Однако, обильный ужин и литров пять доброго старого пива совершенно успокоили их души и прогнали из головы все лишние мысли и воспоминания. Проснувшись на следующее утро свеженькими и полными сил – они так давно не спали в своих кроватях! – братья начисто забыли и об этом странном задании, о которое они чуть не разбили себе лбы, и о загадочных ключах неизвестно от чего, о таком веселом налете на ломбард под самым носом у милиции, и даже о замечательном складе, оставленном ими в багажнике той злополучной перламутровой «тойоты», которая спровоцировала их побег.

* * *

Все получилось преотлично, и даже слегка помятый бок машины не смог испортить впечатление, когда они с шиком подкатили к «Голден-палас». У секьюрити даже никаких вопросов не возникло, а уж проверять наличие их фамилий в списке приглашенных никому и в голову не пришло. Шустрый бой в красной униформе и белых перчатках с блендомедовской улыбкой открыл дверцы, забрал ключи и отвел машину на стоянку.

Валик и Лелик хотя и не соответствовали своим видом идеалу богатого клиента, но это никого не смутило: у богатых свои причуды. Персонал уже много повидал на своем веку, а уж грязных панков в рваных джинсах, которые могли себе позволить арендовать клуб в единоличное пользование для проведение рок-фестиваля с последующим возмещением убытков, было в практике заведения уже очень много. Поэтому придурковатые на вид парни в ортопедических ботинках вполне моли потянуть на миллионеров инкогнито и были посему желанными гостями праздника жизни.

Валик, который однажды с папашей побывал на званом вечере какого-то нефтяного королька, очутившись в роскоши держался молодцом. А вот у Лелика, который был из семьи простых работяг, с этим были проблемы. Своей отвешенной нижней челюстью он портил весь великолепный имидж компании, но с этим уже ничего поделать было нельзя. Валик старался одергивать друга, когда тот уж слишком зарывался. Это срабатывало, но ненадолго.

Челюсти отвисать, конечно, было отчего. Пусть друзья и были виды повидавшими москвичами, но они еще не вполне еще пропитались тем духом равнодушного нигилизма, который просто витал, как вирус, в местом воздухе. К тому же, при всем богатстве опыта такого они еще в жизни не видели. Здесь тусовалась элита и это было очевидно. Причем тусовалась она с таким размахом, что стало ясно: денег здесь не хватит даже на посмотреть на приличные напитки.

То есть, попасть внутрь, поколбаситься на танцполе и посмотреть на стриптиз – это было еще полдела. Проблема была в том, что, как оказалось, без стимуляторов тусоваться совершенно неинтересно. По крайней мере, до этого дня парни этого не пробовали. Ощущения были, конечно, новые и ни с чем не сравнимые, потому что происходящее воспринималась таким какое оно было на самом деле, и это очень пугало. Друзья ринулись было на танцпол по своей давней привычке и целых двадцать минут даже лихо поотплясывали там, ловя себя на мысли, что это как-то не так. Потом же их энтузиазм иссяк, потому что стало ясно: дальше танцевать под этот однообразный ритм нет никакой возможности. Они переглянулись и поплелись вон.

– Сейчас бы колесо, – мечтательно протянул Лелик.

– Или дорожку, – вторил ему Валик.

– Ну, пошарь в карманах, может быть наскребем? – со слабой надеждой спросил Лелик, погружая в карман руку по локоть.

Валик стал обыскивать все свои многочисленные отделения и извлекать какую-то мелочь в свободно-конвертируемой валюте. Посчитали, что наскребли, оказалось – мизер, даже на пачку сигарет в местом баре не хватит, не то, чтобы на какое-нибудь более действенное средство.

– Что делать будем?

– Не знаю. Что-то скучно здесь.

– Ага.

– Может, куда попроще свалим?

– Да поздно уже. И бабок исключительно на вход и на бутылку пива останется.

Друзья понуро пристроились на скамеечку и с тоской стали поглядывать на проходящих мимо расфуфыренных девиц, к которым и подойти-то было страшно без соответствующей наличности в карманах.

– Опа, гляди! – подтолкнул друга в бок Валик.