Братство Майкрофта Холмса - Куинн Фосетт

— И двинемся в направлении Майнца, — продолжал Холмс и добавил с явным удовольствием: — С новой охраной. Проверенной и тщательно отобранной охраной.

— И что потребуется от меня на этот раз? — вздохнул я.

— Да практически ничего, мой мальчик. Ухаживайте за Макмилланом и готовьтесь к пересадке.

Поверить в это было почти невозможно, и когда я отправился дальше заказывать завтрак, то чувствовал, что все мои нервы напряжены в ожидании новых неприятностей.

Но отрезок пути до Карлсруэ прошёл вполне спокойно, а на станции нас встретил эскорт из облачённых в форму людей, которые отнеслись к моему хозяину с видимым уважением и быстро перенесли багаж. Всё это доставило Макмиллану очевидное удовольствие. У встречающих также был для нас запечатанный конверт, доставленный через Страсбург и Мец, содержавший строгое предупреждение о готовящемся в Майнце покушении на нас и совет держаться подальше от этого города и вообще как можно скорее покинуть германскую территорию.

Новости повергли меня в растерянность, ибо я не мог представить себе, как Майкрофту Холмсу удастся последовать за нами при столь резком изменении нашего маршрута. Но я питал глубокое почтение к его изобретательности и верил, что теперь никакие трудности не смогут сбить его с нашего следа. Кто знает, думал я, может быть, эта перемена — его рук дело. И с нами была теперь охрана, целых четыре человека, которым было поручено оберегать Макмиллана. Двое с оружием расположились в обоих концах вагона. Вторая пара разместилась в купе слева и справа от того, которое занимал Макмиллан. У меня не было возможности проследить за тем, как Майкрофт Холмс попал на наш поезд, но я был убеждён, что ему это удалось и что он находится в нём, хотя, возможно, в каком-нибудь новом обличье.

Мы выехали вовремя и целый день ехали среди изумительных сельских ландшафтов долины Рейна; вдоль пути мелькали аккуратные фермы и холмы, покрытые тёмными полями, распаханными под озимь. Радостное впечатление портили лишь тяжёлые облака, предвещавшие ночной дождь. Дождь, конечно, неудобство, но исходя из опыта последней недели, нужно радоваться, если нам не предстоит ничего худшего. Моё предчувствие неизбежной опасности ослабло, вместо него появилось смутное ощущение неопределённости, от которого было тем труднее избавиться, чем пасмурнее была природа. Но путь продолжался, поезд пробегал милю за милей, и, казалось, ничто не подтверждало моего беспокойства. Во мне начала уже появляться надежда, что мы наконец ускользнули от врагов и теперь мне предстоит сражаться лишь с ночными кошмарами. Вскоре мы покинем пределы Германии и окажемся среди гладких холмов Франции. День прошёл так безмятежно, что к вечеру Макмиллан опять начал проявлять свой норов, вновь возжелал развлечений и принялся изобретать способы привлечь к себе внимание.

— Я буду обедать в вагоне-ресторане, — объявил он, когда я поинтересовался, какой заказать ужин.

— Вы считаете это мудрым, сэр? — спросил я, твёрдо зная, что на самом деле это безумие.

— Я считаю, что скоро умру здесь со скуки и если не сменю ненадолго обстановку, то сойду с ума. В действительности я был бы рад сойти с ума. — Он потянулся, зевнул и кивком указал в окно на величественную речную долину, по которой пролегал наш путь. При этом на его лице было написано вовсе не восхищение красотой пейзажа. — Я в состоянии выносить это лишь в течение некоторого времени, а потом у меня появляется желание, скажем, поджечь эти поля. Просто чтобы внести хоть какое-то разнообразие.

Мне захотелось выбранить его за эти мысли, внушить, что если он пойдёт в вагон-ресторан, то от охранников не будет ни малейшей пользы. Я подумал, что, скорее всего, в вагоне-ресторане его привлекает не столько вкусная еда или общество других пассажиров, сколько выпивка.

— Сэр, не забывайте о событиях в Мюнхене. Думаю, что вам было бы разумнее оставаться в своём купе. Если желаете, я мог бы принести вам шнапс или бренди.

— Я хочу увидеть живых людей! — заявил в ответ Макмиллан и добавил, похотливо закатив глаза: — Раз уж у меня здесь нет женщин.

— Но… — попытался возразить я.

— Организуйте это, Джеффрис. Именно за это я вам плачу. — Безапелляционный тон не оставлял надежды на отступление.

— Я поговорю с вашими охранниками, сэр, — ответил я, борясь с желанием наказать этого спесивца за тщеславные потуги пустить окружающим пыль в глаза.

— Отлично, — одобрил Макмиллан, потирая руки, словно в предвкушении наслаждения. — Я хочу, чтобы двое из них сопровождали меня в вагон-ресторан. Вторая пара пускай остаётся здесь на карауле. У моих вещей. Они все смогут поесть, когда я лягу спать. — Последние слова, судя по всему, доставили ему большое удовольствие, как будто, помыкая ими, он обретал нечто большее, чем утоление голода.

— Я так и скажу им, — пообещал я, даже не задумываясь о том, что мне ответят эти люди.

Но те не разочаровали меня.

— Мы с капралом Хиршем пойдём вместе с ним, — сказал капрал Фостен, — и обеспечим этому курьеру безопасность даже против его желания.

Я был поражён: вместо того чтобы лопнуть от злости, он вёл себя совершенно безупречно.

— Я передам это ему, — ответил я и направился к Макмиллану.

— С вашего позволения, сэр, я пойду в вагон-ресторан и распоряжусь насчёт вашего обеда.

— Отлично, — так же восторженно заявил Макмиллан, — идите, Джеффрис. Я вот-вот умру от скуки.

— Непременно.

Я выскользнул из купе, питая тайную надежду, что главный кондуктор — самый высокий железнодорожный начальник в поезде — отговорит его от этого опрометчивого решения и тем самым разорвёт цепь абсурдных поступков. Но в своих расчётах я не принял во внимание присущее немецкой нации стремление угодить сильным мира сего. Мои попытки внушить немцам, какие неприятности может повлечь за собой этот обед, я попытался сделать вид, что это искреннее беспокойство преданного слуги за судьбу хозяина, привели лишь к заверениям, что все пожелания герра англичанина будут выполнены. Через сорок минут мы пришли к соглашению, что Макмиллану предоставят место только через полчаса. Вернувшись, я сообщил об этом моему хозяину, стараясь скрыть тревогу. Он был решительно настроен весело вступить на тропинку бедствий, а я оказался не в состоянии удержать его от этого. Но хуже всего было то, что я не имел понятия, где скрывается мой настоящий патрон.

— Конечно, я надену смокинг. Достаньте его, Джеффрис, он в шкафу. — Макмиллан был очень доволен собой и намеревался извлечь максимум удовольствий из неожиданно обретённой свободы. — Следующую ночь мы проведём в Страсбурге, а наутро помчимся дальше. Мы уже почти на месте, Джеффрис. И вы сможете вернуться к своим делам, если, конечно, мы не расторгнем раньше наш договор. Вам надлежит позаботиться о сохранности моего багажа, пока я… — Он сделал широкий жест, который должен был показать, что он не упустит случай обратить на себя всеобщее внимание. — Удостоверьтесь, что все мои вещи готовы к разгрузке. Даже не считаю нужным напоминать вам, Джеффрис, что вы не должны проявлять расхлябанность на своём посту.