Из двух зол... - Дмитрий Сысолов

— А ты? — не тронулась с места девушка.

— Выполнять! — яростно зарычал я, чувствуя как между глазом и моим шрамом начинает мелко вибрировать какая-то жилочка. Нервный тик. Эльба, видимо, это тоже заметила, ибо проглотила готовые сорваться с языка возражения и молча повела зареванную Настю к кабине грузовика.

Я же повернувшись медленно пошел в поселок. Я словно разучился ходить и каждый следующий шаг требовал от меня осознанных усилий. За моей спиной взревел двигатель КамАЗа — Эльба начала неуклюже пытаться развернуться. Я не оборачивался. Все мои силы уходили только на одно: как бы совладать с раздирающим меня изнутри бешенством. Казалось, попадись мне сейчас навстречу кто-то из этих налетчиков и я, позабыв про ружье, кинусь на него с голыми руками. Вцепиться скрюченными судорогой пальцами в горло, душить, рвать, ломать…

Справиться не получалось. Это плохо. Так я лишь сам сгину не поквитавшись с врагами. Глупо и нелепо. Нет. Так нельзя. Пусть. Пусть будет ярость. Пусть будет Ненависть. Но и её нужно контролировать. Не управлять, нет, управлять ею невозможно. Направлять. Не бороться с ней. Отдаться ненависти полностью. Помочь ей!

Стоило принять это решение и в голове словно прояснилось. Нет, бешенство никуда не делось, но я, по крайней мере, смог соображать. С трассы тут же сошел к дачам и пошел улицами. Медленно. Перебегая от одного дома к другому, только троекратно убедившись в безопасности маневра. Давайте поиграем, сволочи. Я за этот месяц выучил здесь каждый домик. Каждый сарай. А как вы ориентируетесь тут? А?

И эта тактика сработала. Ну, по крайней мере, я первым заметил противников. Нет, так-то я сначала увидел маму Таню с Аней и со всем выводком мелких. Видимо они пытались сбежать из садика, но уж очень долго! Видать провозились, собираясь. Ну как тут скроешься? И я ведь чуть не выскочил им навстречу!

Но в этот момент из проулка выскочили они… Левашовцы. Шесть человек. С оружием. От количества стволов делалось дурно. Это моща.

Приготовив свой ствол, я присел за забором из горбыля, в щелочку оценивая ситуацию. Ярость гнала вперед. Убить, уничтожить. Защитить своих! Но остатками сознания я удерживал себя на месте. Рано! Прицельно выстрелить я смогу только раз. Дальше будет не до выцеливания. Так что этот выстрел должен быть точным. Не спешить!

И, потому, оставшись на месте я стал свидетелем как левашовцы, словно стая овчарок, сбила в кучу испуганное стадо детишек. Мышцы просто судорогой сводило от дикого желания выскочить туда и всех порвать. Нельзя. Даня вон так уже навоевался… А мне так глупо сдохнуть нельзя!

А между тем Андрюшка, самый боевитый и, потому, вечно непослушный Андрюшка сбежал! Вот просто развернулся и ломанулся по улице. Причем как раз в мою сторону! Умница! Давай, Андрюха, жми!

— Стекляшкин! — заорал здоровенный тип (видимо главный у них) в серой толстовке, хватая за шиворот дернувшегося было вслед за Андреем младшего Рыжика. — Поймай его!

И один из этих ублюдков кинулся вдогонку. А Андрей-то уже свернул за угол проулка и пропал из вида для захватчиков. Но не для меня. Наоборот, вот он протопал, хрипло со слезами дыша, по улице мимо забора, за которым я и залег. Можно было бы и окрикнуть, но нет. Нельзя... Вслед за ним бежит очкастый Стекляшкин.

Будь Андрюшка посообразительнее, он бы догадался, после того как пропал из вида, скрывшись за углом, заскочить на территорию ближайшего участка (ко мне, то есть. Ну и в тот что напротив) и тем, ещё больше запутать преследователя. Но нет, малыш продолжал тупо бежать прямо по улице… Без шансов. Пятилетний карапуз никогда не убежит от двенадцатилетнего мальчишки. Вот и тут Стекляшкин настигает его буквально в считанные секунды.

Я же еще раз поглядев в щелку за ситуацией на улице (там все без изменений. Сгоняют в кучу всех детишек. Вдогонку за Стекляшкиным никто не побежал. Ну, оно понятно. Зачем помощь чтоб справиться с пятилетним карапузом?) забросил ружье себе за спину и выскочил в тот самый проулок где велось преследование. Причем я оказался за спиной как у Андрюшки, так и его преследователя. И тоже кинулся в их сторону, включившись в этот хоровод.

Стекляшкин догнал мелкого первым. Сбил с ног, толкнув его в спину. А потом вздернул упавшего за капюшон курточки. Андрюшка, вот молодец, хоть и заревел, но пытался садануть противника своим кулачком. Не попал, конечно же. В ответ Стекляшкин отвесил ему такого леща, что он снова рухнул бы на снег, если б тот не продолжал его удерживать одной рукой за капюшон.

Голова у мелкого от удара только мотыльнулась. И он в отчаянье прострелил глазами по улице, в поисках чудодейственного спасения, не иначе. И он-таки его увидел! Я подбегал к Стекляшкину со спины и видел как в изумлении и радости распахиваются глаза малыша.

Я на бегу вскинул указательный палец к губам и Андрюшка, вот умница, все понял в одно мгновенье. Он дернулся в сторону, падая задницей на снег, заорав что-то бессмысленное и, заставляя Стекляшкина перехватить его уже двумя руками и выгибая спину, нагибаясь за ним. И моих шагов он за этим криком тоже не расслышал.

Я же, давая наконец-таки волю переполнявшей меня ненависти, на последнем шаге вырвал правой рукой из левого рукава свой нож и воткнул его куда-то сбоку. Хотел в спину, уж очень удачно она выгнулась, как раз в мою сторону благодаря стараниям Андрюшки, но не рассчитал шагов и для удара в спину уже банально не хватало места для замаха. Потому ударил в бок. Там-то замах сбоку и идет…

Того первого раза, когда я полосовал ножом Самурая, я не запомнил совершенно. Вот просто выпал из памяти тот эпизод. Защитная реакция мозга наверное. Сейчас же я помнил всё. И как с одинаковой легкостью нож пробивает и куртку и плоть (в первую секунду испугался даже, что промахнулся, так легко он вошел). И как в немом крике распахивается рот развернувшегося от удара мальчишки. Рот распахивается, а крика нет! Неужели я оглох? Да нет. Звук падения тела есть, а крика нет! Я-то думал он голосить будет как резанный (а ведь и правда — резанный), но он как глубоководная рыба, лишь беззвучно хлопал губами, зажимая распоротый бок рукой из-под которой густо текла какая-то неестественно черная кровь.

Вот именно эта черная кровь вместе с медленно стекленеющим взглядом умирающего мальчишки меня и отрезвили. Боже, что я творю? Словно ковшик воды плеснули в костер