Отвернись. В плену у зверя - Кира Райт

И я старался быть самым ласковым, сделать ей так хорошо, как только мог придумать, чтобы хоть так расположить её к себе, чтобы не отпускать… Чтобы она хотела остаться…

Я заботился о ней, грел, слушал всегда, учился тому, что ей нравилось, что она просила делать для жилища, но ощущал и меткой, и сердцем, что она далека от меня. Хотя и касается всё чаще сама, улыбается, говорит со мной.

И это всё равно было высшей наградой для меня.

Знать, что моя девочка, моя самочка хоть немного может быть счастлива со мной. Что даже не выбирая меня, не желая привязанности ко мне, ей не так уж сильно плохо. Но каждый её грустный взгляд, каждое обвинение или просьба о свободе (будто я держу её в неволе! Хотя просто пытаюсь заслужить, ну разве это так ужасно?), неприятно царапали, напоминали, что она не считает меня своим и не захочет считать.

Лишь спустя время мне показалось, что она передумала, что мои чувства к ней получили хотя бы надежду на взаимность.

В ту ночь, я снова начал трогать её, желая вызвать ответную реакцию, но уже не рассчитывая особо. Я каждый раз терпел до последнего, но всегда хотел её так, что снизу всё болело, и лишь когда уже не мог больше сдерживаться и думать ни о чём другом, тянулся к её телу, лаская его так, как умел.

И впервые за всё время моя девочка не стала меня отталкивать, а наоборот потянулась ко мне. Сама.

А ещё она меня «поцеловала». Прикосновение её нежных губ к моим было таким приятным и разбудило во мне целый ряд воспоминаний, когда вот точно так же я касался кого-то другого. Но я не хотел помнить, кого, я хотел «целовать» её в ответ, раз ей это нравится. Я был готов делать что угодно, лишь бы ей было приятно и хорошо.

И когда она разорвала поцелуй, сначала подумал, что снова передумала, что больше не станет и испугался, что сделал что-то не то, что она больше не станет продолжать. Только самочка напротив уселась на меня сверху и жестом попросила лежать.

Если она хочет, чтобы я лежал, я буду. Хоть на ушах стоять готов! Только бы не останавливалась. И как бы мне не хотелось поскорее перейти к главному, она же попросила потерпеть, и я терпел.

И видя её интерес ко мне, видя, что ей нравится моё тело, которое я всё равно ещё не осознавал до конца как своё, радовался так, как ничему до этого…

А уж когда она обхватила ладошкой мой член и направила его в себя… Всех моих усилий стоило не двинуться сейчас самому, резко насадив её сверху. Вот только переусердствовав, я вцепился когтями в её бёдра… И испугался, что самый приятный момент в моей жизни испортил.

Всё смотрел на неё и ждал недовольства или того, что захочет слезть и уйти. Я ведь сделал ей больно в ответ на её инициативу, хотя должен был наоборот показать, как я рад, как я благодарен ей. Наверняка после такого ей расхотелось принадлежать мне… Но в ответ она лишь погладила и опустилась до конца.

И снова мне приходилось изо всех сил держаться, чтобы не начать двигаться в ней, быстро, резко, как хотелось. Она лишь слегка покачивалась на мне, продолжая гладить, целовать… И этого было ужасно мало и одновременно так много, как я не получал от неё никогда прежде. Словно сладкая пытка.

В итоге я воспользовался-таки меткой, чтобы усилить её ощущения, ведь очень хотел, чтобы ей понравилось. Чтобы может быть когда-нибудь она захотела сделать вот так же снова. А ещё прямо перед моим носом оказалась её грудь… И я где-то глубоко в подсознании вспомнил одну вещь…

Обхватив осторожно губами вершинку, втянул её в рот и начал облизывать и посасывать, уже видя, что ей это нравится. Особенно, когда она прижала мою голову к себе сильнее и так застонала…

Я в жизни не слышал звуков приятнее. Никогда. Хоть и не помнил ничего до встречи с ней, всё равно был уверен, что это самое лучшее, что могло бы быть.

Не мог отвести взгляд от её раскрасневшихся щёчек, от губ, из которых вырывались эти потрясающие звуки, от груди, которая покачивалась при каждом её движении, от следов своих зубов и губ на её теле, от выражения её лица, на котором было написано наслаждение – впервые со мной.

И я был абсолютно счастлив в тот момент. Мне казалось, что теперь всё плохое позади, что она осознала, как я к ней отношусь, что она теперь тоже хочет со мной быть, что я тоже ей нужен. Навсегда.

Ликование затапливало.

Когда я ощутил спазмы её удовольствия внутри и по всему телу, то почему-то тогда принял на свой счёт, подумал, что это я такой молодец, сделал ей так хорошо. Я был горд собой. Я был безумно доволен.

Она засыпала со мной рядом, такая горячая, такая влажная, такая мягкая… И в тот момент мне казалось, что впереди нас ждёт только хорошее. Даже забыл о том, что всерьёз хотел отпустить её. Как можно было расстаться с ней?!

Она же моя. А я её.

Разве нам можно друг без друга? Нет. Ни в коем случае. Нам нужно только вместе. Всегда. Потому что мы же связаны чем-то важным, настоящим. Чем-то, что даёт мне силы жить, несмотря ни на что. Чем-то, что заставляет видеть смысл. Чем-то, что дарит мне свет в непроглядной темноте моей пустой памяти.

Ведь если нет её, если она бы стояла на своём, отталкивая, или продолжала быть несчастлива рядом – то зачем я тогда вообще нужен? Я был уверен, что единственная моя цель – это она, её улыбка, её радость. А если нет…

То лучше бы и мне тогда не быть вовсе.

Она

Я стояла прямо напротив, ощущая его руки на своём лице. Эрдан злился. Очень. Я видела и чувствовала. Но уже не пыталась понять, почему. Хотя догадки имелись.

Моё отношение к нему было странным. Сначала я пыталась отождествлять их, потом, после его жутких поступков, наоборот – разделять, потом, когда он был добр ко мне, вообще не думала о том, что их двое, потом ненавидела за предательство, теперь… Теперь почему-то меня настигало дежавю.

Память подбрасывала картинки его или их жестокости ко мне в лесу, моего страха, сопротивления, которое всё равно было сломлено, а потом – вот точно такое же выражение лица. Вина, боль, злость на себя или на меня. И тогда, считая, что он не может, как человек, контролировать свои действия, я постаралась простить, выстроить хоть какое-то подобие нормальных отношений, которые переросли в то, что стою сейчас перед его «злой частью» и прошу не бросать.

Кем был для меня этот человек? Большую часть времени, что я знала его, думала о нём как о препятствии, мешающем мне быть рядом с любимым.

Но именно сейчас вдруг увидела и другое. Он тоже чувствовал и тоже хотел от меня не то чтобы взаимности (потому что в его истинных чувствах я сомневалась), а скорее – тепла, ласки, привязанности.

Почему именно от меня? Может дело в этой неправильной связи. Или в том, что конкурируя со своей второй частью, он желает получать то же, что и тот, другой в нём.