Ричард Длинные Руки - принц-консорт - Гай Юлий Орловский

— Поэмам?

— Да.

— Верю, — ответил я неожиданно искренне. — А кому еще можно верить в этом мире?.. Потому верю, что искренне заботитесь обо мне, так мне спокойнее. Это успокаивает, наполняет благодушием.

Она зыркнула насмешливо и дерзко, но в глубине ее глаз на миг промелькнуло растерянное и даже беспомощное выражение, словно обозначился некий конфликт или просто амбивалентность между независимостью характера и женской чертой во всем полагаться на мужчину.

Возможно, ее долго и старательно готовили по дороге из Фезензарда в Геннегау, что с этим Ричардом нужно держаться дерзко и вызывающе, он сам такой, покорных не уважает, и если она хочет быть замеченной, то должна уметь дерзить, не переходя границы, и уметь выказывать независимость суждений и вкусов.

На самом же деле она, возможно, как раз кроткая и тихая мышка?.. Хотя вряд ли, это львица может прикинуться кроткой, а мышке труднее изображать львицу.

Сейчас у этой победительницы и королевы красоты, дочери знатного лорда, графа Кельтнера, что ведет свой род от Моргендарста, снова надменно — прекрасное лицо, полное невозмутимости и того величия, когда даже на всяких там принцев смотрят свысока, но я нарочито уставился на ее пышные груди, женщины всегда в этих случаях польщенно улыбаются или чуточку краснеют от удовольствия, однако Азагердия смотрела с тем же высокомерным равнодушием.

— Я рада, — произнесла она красивым серебристым голосом, — что у вас все в порядке и я беспокоилась зря.

— Я рад, — ответил я, — что вы рады. Вы уже подобрали наряд для дня коронации?

— Успею, — ответила она. — Я хочу помочь с нарядом леди Элинор. Она прибудет?

— Обязательно, — заверил я. — Только она прибудет в последний день перед коронацией.

— Почему?

— Много дел, — объяснил я. — Она занимается… управлением хозяйством всего Брабанта. Пока герцог отсутствует, конечно…

Азагердия наклонила голову, вроде бы соглашаясь, хотя, думаю, некоторые слухи доходят и до Геннегау насчет того, что леди Элинор столько лет отстаивала независимость своих владений не только с помощью своего обаяния.

— Ваше высочество, — произнесла она вопросительно, — изволит ли сегодня посетить женскую половину?

— А что там может быть любопытного, — удивился я, — если главное сокровище той половины вот оно, могу даже пощупать?

— И получить по рукам, — ответила она мило. — Ваше высочество, я не щупальная.

— А — а…

— Я красивая и ценная декорация, — напомнила она с достоинством. — Меня нельзя ни мять, ни жмакать. Испортите!

— А — а, — протянул я снова, — так чего мне туда переть?

— Там мои фрейлины, — пояснила она. — Мои подруги, я их вызвала из Фезензака. Они безумно рады, что вырвались к королевскому двору. Вот их можно немножко пожмакать, они же фрейлины!

— Гм, — признался я, — перед такой перспективой не устою. Сегодня же загляну. Ближе к вечеру.

Она присела в церемонном поклоне и даже склонила голову, чтобы я мог без помех смотреть на ее пышную грудь и представлять, как жмакаю ее тоже.

Выборы короля должны состояться в ближайшие дни, лорды уже съезжаются, но не столько для того, чтобы захватить места поближе к трону, просто с нынешними дорогами нельзя точно планировать время прибытия. Проливной дождь моментально выводит из употребления даже тропки, приходится где‑то останавливаться и ждать, когда все подсохнет.

На один и тот же отрезок дороги можно потратить как неделю, так и месяц, потому самые дальние выезжают не только заблаговременно, но и с немалым запасом времени.

Я наблюдал со смотровой площадки башни, как в город прибыла группа из Ундерлендов. Герцог Ульрих здесь давно, из его владений прибыла только Иля, его супруга, но с нею такой цветник фрейлин, что наши орлы сразу воспрянули и расправили перья.

Из наиболее знатных гостей, которые не участвуют в выборах, но присутствуют на коронации, прибыл с пышной свитой король Фоссано Фердинанд Барбаросса. Рядом верхом на рослом коне едет по — мужски Алевтина, крупная и могучая, с золотыми волосами, что прямым водопадом падают на спину, а чтобы не выглядеть простоволосой, как распутница какая, ее лоб украшает великолепная диадема в виде венца, но не замыкается в кольцо, а просто красиво охватывает переднюю часть головы, возвышаясь над лбом созвездием крупных жемчужин, сапфиров и бриллиантов, красиво помещенных в гнезда из серебра.

Валькирия, мелькнуло у меня снова, настоящая спутница воина, даже чем‑то похожи с Барбароссой.

Я сбежал по ступенькам, довольный и счастливый, так надо, Барбаросса остановил коня, я с ходу преклонил колено, глядя на него счастливыми глазами.

Мои лорды уязвленно забурчали, Барбаросса грузно покинул седло, подошел ко мне и, крепко сжав за плечи, поднял легко, как тряпичного человека.

— Ну, здравствуй.

— Ваше Величество, — сказал я ликующим голосом, — какое волнительное волнение меня охватывает, когда вижу вас!

— Брешешь, — сказал он великодушно. — Но хорошо брешешь. Смотри, как Алевтина довольна.

Он обнял по — отечески, я чувствовал по его словам и голосу, что и он также рад видеть меня, даже не просто рад, а что‑то есть между нами родственное, словно он мой второй отец или родной дядя, опекавший с детства.

Я высвободился из его объятий, преклонил колено перед Алевтиной, что улыбнулась мне дружески и сошла на землю, наступив сперва мне на колено и крепко опершись на склоненный затылок широкой ладонью.

Барбаросса хохотнул:

— Вот злодей, какие у него манеры!.. А помню такого наглого разбойника…

Алевтина возразила:

— Он всегда был очень приличным молодым человеком!

— Ну, — ответил Барбаросса независимо, — должен же я его уесть перед его людьми, как он меня постоянно…

Он захохотал, я подал руку Алевтине, она взялась крепко и спокойно, без женских ужимок, и я повел их во дворец, где уже с неделю ждут приготовленные для них покои.

В тот же день к вечеру прибыл король Найтингейл, но без женского общества. После смерти первой жены, что случилась двенадцать лет тому, так и не женился, хотя лорды и пытаются сосватать самых знатных дам как своего королевства, так и соседних.

Я втайне побаивался, что в его свите вдруг да окажется герцог Мидль с нашей прелестной женой, но Найтингейл предпочел прибыть всего с десятком охраны и слуг.

Его разместили в том же крыле, что и Барбароссу, выделив целый этаж, а я, пошелестев с ним языком несколько минут, извинился и унесся встречать других гостей.

Последним из соседских королей прибыл Херлуф Сильвервуд в красной мантии до пола, расшитой золотыми лилиями, корона высокая, рогатая, нечто старинное и явно особо ценное, на груди золотая цепь, где наряду с драгоценностями вделаны и амулеты, слишком уж эти камешки выглядят просто.