Русский Ришелье - Ирена Асе

Дрейлинг вычел из суммы прибыли доплату за перевозку грузов в военное время. «Все равно, дело того стоит, – решил торговец. – За такую сумму я готов ездить в Кокенгаузен хоть каждый месяц!»

Когда Дрейлинг и Ржевский обо всем договорились, Афанасий Лаврентьевич отпустил поручика и велел позвать к себе своего верного слугу Сильвестра. Тот, служивший в доме Ордина-Нащокина уже много лет, умел хранить свои и чужие тайны. Войдя, вежливо поклонился Хенрику Дрейлингу и заговорил о печальном. Тела убитых капитаном шведской армии приказчиков привезены в Царевичев-Дмитриев град и незаметно похоронены на старинном лютеранском кладбище. Надгробий пока делать не стали. При похоронах присутствовал местный пастор, он же прочел молитву. Пастору было сказано, что тела обнаружены после набега шведских драгун.

Хенрик Дрейлинг вновь помрачнел. Скажем прямо, своя рубашка ближе к телу, и треволнения, выпавшие на долю Хенрика и Герды, заставили купца думать, прежде всего, о своей семье. Возможно также, что недостаточное внимание к трагедии его служащих было своего рода защитной реакцией. Теперь же он остро ощутил утрату – приказчики работали у него уже несколько лет, Хенрик стал относиться к ним с доверием и симпатией. Он подумал, что его приказчик Ганс был женат. «Что я скажу его вдове?!» – расстроился Хенрик.

Не скроем, даже в этот момент Хенрика Дрейлинга беспокоила не только судьба семьи покойного, но и вопрос, как объяснить в Риге, почему он оказался у стен занятого русскими Кокенгаузена.

– Ох, уж эта война! – неожиданно произнес воевода Ордин-Нащокин. – Страдания, грабеж народа! Не удивительно, что расплодилось так много разбойников. Вот и ваши приказчики погибли по пути из Митавы в Ригу. Герцог курляндский, думается, лучше меня объяснит, как это произошло.

Купец с благодарностью смотрел на воеводу. Он подумал о том, что надо бы помочь вдове Ганса. «Я отдам ей всю прибыль от этой поездки и еще добавлю денег столько, сколько смогу», – решил он.

И опять-таки, словно угадывая его мысли, воевода сказал:

– Вам понадобятся средства, заплатить семьям убитых.

По его знаку верный Сильвестр передал купцу мешочек с деньгами.

– Не оставляет русский царь верных слуг своих! – нравоучительно произнес Афанасий Лаврентьевич.

Ордин-Нащокин, естественно, не стал пояснять, что отчитываться за эти деньги не должен. Ибо то были вовсе не государственные средства, а доход, который он выручил от продажи в Ливонию льна из своего личного имения.

– Все до последней монеты отдам вдове Ганса и от себя добавлю. У нее ведь дети, – пообещал Дрейлинг.

И тут в комнате раздался всхлип. Тихонько сидевшая в уголке Герда не выдержала и просто разрыдалась. Ордин-Нащокин кивнул Сильвестру. Тот проворно достал из стоявшего у окна походного сундука кожаную фляжку с крепкой клюквенной настойкой, налил полную рюмку и заставил девушку выпить.

Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин посочувствовал Герде. И по доброте душевной сделал то, о чем потом пожалел. Желая отвлечь молодую рижанку от неприятных мыслей и серьезных разговоров, он предложил девушке:

– Погода хорошая. Погуляли бы вы в городском саду, фройлен!

Дрейлинг подумал про себя: «Воевода добр и заботлив». Купец тоже не мог предугадать, к чему приведет подобная прогулка.

– Иди, прогуляйся, – посоветовал он дочери.

Воин Афанасьевич Ордин-Нащокин, не дожидаясь помощи Сильвестра, сам услужливо открыл перед дамой дверь.

С Гердой происходило что-то непонятное. Казалось, до нее только сейчас начало доходить, какой опасности подвергались она и ее отец. Глядя прямо перед собой, словно никого не замечая, она вышла из кабинета. Воин Афанасьевич смотрел на нее, измученную, подавленную, и ему было очень жаль Герду, хотелось пойти вместе с ней, быть ей защитником. Но он должен был остаться и слушать, что говорят его отец и купец Дрейлинг о случившемся сегодня и о делах международных.

Афанасий Лаврентьевич повернулся к рижанину и начал с главного:

– Ну, пора и делами заняться, если вы, конечно, в силах. Поведайте, что просил передать мне герцог Курляндский, что сказал в Риге известный нам господин, имя которого не будет названо…

Купец начал свой рассказ. Он был долгим.

– Все это надо обдумать, – сказал Афанасий Лаврентьевич. – Обидно! У самого порога Риги стоим, а перешагнуть сей порог не можем. Завтра буду решать, что делать.

Выслушав, что происходило сегодня, Афанасий Лаврентьевич отпустил сына. Воин Ордин-Нащокин поспешил на улицу и отправился в сад, где гуляла Герда. Да, хоть и не велик был Царевичев-Дмитриев град, но еще с той поры, когда именовался Кокенгаузеном, имел собственный парк. Пусть и пострадал парк от войны: цветочные клумбы вытоптали, часть деревьев погибла, но и остатки былой роскоши смотрелись живописно. Место Воину Афанасьевичу нравилось. Вот только Герды он здесь не нашел.

Куда же она делась? В глубокой задумчивости Герда гуляла по парку. Через пятнадцать минут ей это надоело. Она дошла до городских ворот, спустилась с обрыва по тропинке к полноводной Даугаве и двинулась вдоль реки. Одетая в мужское немецкое платье, Герда не привлекала особого внимания местных жителей и российских солдат. От пережитых потрясений дочь купца впала в шоковое состояние, она просто не замечала, что все дальше и дальше отдаляется от крепости. Наконец люди перестали появляться вокруг, она осталась совсем одна. Девушка продолжала шагать навстречу новому повороту в своей судьбе…

После беседы с Хенриком Дрейлингом и других немаловажных дел Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин решил отвлечься. Он взял с полки невиданную на Руси вещь – тетрадь. Воевода обмакнул перо в чернильницу и стал писать. Никому не показывал он эту свою тетрадь. В ней Афанасий Лаврентьевич дерзновенно создавал план преобразования Руси. В обоснование его воевода отмечал: «Российское войско не дисциплинировано, и как может быть иначе, если ополченцы не привыкли исполнять приказы, плохо обучены. Надобно заменить их полками солдатскими, но для этого необходимо повысить доходы казны. Чтобы сделать это, необходимо дать больше свободы купцам, всячески поддерживать торговлю».

Через столетия историки назовут труд Ордина-Нащокина «Статьями в тетрадях». Воевода Царевичев-Дмитриев града опередил свое время – почти все осуществленные императором Петром Великим реформы описаны в этих статьях!

Поработать в тот день Афанасию Лаврентьевичу, увы, не дали. Постучав, вошли Воин и Сильвестр. Сын доложил:

– Купец Дрейлинг очень обеспокоен. Герды нигде нет.

Первой реакцией Ордина-Нащокина-старшего было раздражение: почему его отвлекают по пустякам от архиважного дела?!

– Так найдите ее!

– Пытались, не смогли.

Через мгновенье Афанасий Лаврентьевич осознал, что происшествие – отнюдь не пустяковое. Пропала дочь его лучшего шпиона! И неизвестно, почему она исчезла.

– Всех поднять на ноги! Ищите ее!