Санаторий - Сара Пирс

Уилл хмурится и ставит перед ней кофе.

– И зачем они понадобились Лоре?

– Не знаю. Я позвонила в клинику, пыталась разузнать, что может быть в файлах. И тут все стало совсем интересно. Файлы удалены. Женщина, с которой я разговаривала по телефону, очень быстро повесила трубку. Похоже, она разволновалась.

Уилл перехватывает ее взгляд:

– И это ведь не совпадение, да?

– Мне тоже так кажется.

Элин делает глоток кофе. Он прав, ей нужно подкрепиться – горячая и горькая жидкость разгоняет туман в голове.

– Ты рассказала о файлах Берндту?

– Я даже о флешке ему не сказала. Собиралась, но… – она умолкает, понимая, что оправдания звучат глупо. Вообще-то, она и не собиралась. Ей хотелось разобраться самой, первой. – Думаю, пока не стоит. Если он узнает, что я звонила в клинику без разрешения местной полиции…

Уилл хмурится:

– Думаешь, он отстранит тебя от расследования?

– Не исключено. Следует соблюдать положенные протоколы. Мне разрешили проводить только самые основные следственные действия, – она колеблется. – Если честно, я не могу сверять с ними каждый шаг. У нас просто нет времени.

– А нет другого способа узнать, что было в этих файлах?

– Нет, но кое-что важное я все-таки обнаружила, – она поднимает палец к экрану и указывает на номер пациента. – В каждом файле есть номер, его не зачеркнули.

– Номер пациента?

– Да. Он совпадает с номером на одном из браслетов из стеклянного ящика, который нашли возле трупа Адель.

– Так, значит, эти файлы… – Уилл поднимает брови, – они связаны с убийствами?

– Да. – Элин не в силах скрыть ликование. – Думаю, это кое о чем говорит. Связывает все фрагменты.

– Но если ты не знаешь, что в файлах…

– Это не имеет значения. Важно, что теперь мы знаем – файлы связаны с убийствами, и мы знаем, что в них.

Он хмурится:

– Что-то я не улавливаю.

– Наверняка имеет значение, что это истории болезней. До сих пор я занималась отелем, отношениями между сотрудниками, пытаясь найти в них мотив для убийства, но теперь я считаю, что это было ошибкой. Дело совсем не в отеле, дело в его прошлом.

– В санатории?

Уилл придвигает стул. Теперь он весь внимание.

– Да. Вспомни, как были обставлены убийства. Маска, стеклянные ящики, браслеты… Убийца как будто пытался привлечь к чему-то наше внимание, – она снова показывает на экран. – Дело вовсе не в прошлом отеля, а в его «больничном» прошлом. На него указывают даты историй болезни.

– Выглядит логично, – осторожно произносит Уилл, – но что дальше?

– Нужно проверить все алиби. Посмотрим, нет ли несоответствий. Я не могу проверить камеры, система сломана.

– А если алиби подтвердятся? У тебя по-прежнему нет других четких ниточек.

Элин делает большой глоток кофе.

– Я думала об этом. Лора ведь откуда-то достала эти истории болезни, верно?

– Из отеля?

– Из комнаты с архивом. Это единственное место в отеле, которое не модернизировали. Если все дело в санатории, думаю, надо пристальнее взглянуть на архив.

К приходу Элин Сесиль уже стоит у двери в архив. Она напряжена, под глазами темные круги, такие темные, что больше напоминают синяки.

Она по-прежнему в униформе отеля, но эффект это производит противоположный задуманному. Вместо того чтобы создавать впечатление, будто отель функционирует как ни в чем не бывало, нарочитая официальность выглядит скорее слегка ироничной, а кривовато приколотый бейдж с фамилией добавляет последний зловещий штрих.

– Вы точно не возражаете? – спрашивает Элин.

Сесиль быстро кивает:

– Если вы считаете, что это поможет.

– Думаю, у нас просто нет другого выхода. Это наша единственная ниточка.

Она и правда так считает.

Элин только что опросила всех о том, где они находились вчера ночью и сегодняшним утром. У всех либо прочное алиби, либо его пока что невозможно проверить. Если люди говорили, что были одни в своем номере, Элин никак не может узнать, правда это или нет.

Это ее беспокоит. Она действует вслепую, без группы поддержки, без камер, не может лишний раз проверить, нет ли расхождений в показаниях. Ее возможности ограничены.

– Хорошо.

Сесиль говорит сухо, будничным тоном, но Элин слышит в ее голосе напряжение. Сесиль подносит ключ к двери, и та со щелчком открывается, Элин входит внутрь следом за Сесиль.

Пахнет там все так же – старой бумагой и нетронутой пылью. Внутри царит прежний беспорядок – нагромождение коробок и ящиков, замызганных бутылок и кувшинов. Потрепанный проектор для диафильмов. Книжные шкафы, набитые бумагами.

Но, несмотря на беспорядок и хаос, Элин не может избавиться от чувства, что в комнате что-то изменилось.

– Что-то не так? – смотрит на нее Сесиль.

– Не знаю. Как думаете, кто-нибудь мог недавно сюда зайти?

– Сомневаюсь. Этой комнатой никогда, в сущности, не пользовались.

– Так сказала и Лора. Она говорила, что сначала вы планировали сделать выставку из архивных вещей в отеле.

– Да. Лора начала разбирать его вместе с архивариусом, но проект приостановили.

– Почему приостановили?

Сесиль отвечает не сразу, словно подбирая слова.

– Лукас не был уверен, что это имеет смысл, – наконец говорит она. – В итоге он решил, что этого делать не стоит, постояльцам не нужны такие красочные подробности о прошлом этого места.

– Что за красочные подробности?

– Лечение туберкулеза было довольно примитивным, это еще мягко выражаясь. Люди считают, что пациенты приезжали сюда дышать свежим воздухом, сидя на террасах, загорать на солнце, но это еще не все.

– Но Лора сказала, что лечение основывалось главным образом на природном окружении.

– Не совсем-с. – Сесиль натянуто улыбается. – Например, пациентам делали пневмоторакс – коллапс пораженного легкого. То есть либо вводили воздух в плевральную полость, либо удаляли часть грудной клетки. Некоторые методы были еще примитивнее. К примеру, легкое схлопывали деревянным молотком.

– Я не знала.

Элин невольно представляет себе эту жутковатую картину.

– Многие не знают, – осторожно произносит Сесиль. – Такие методы не всегда оказывались успешными. Несмотря на лечение, за долгие годы здесь умерло много людей… Видимо, Лукас решил, что не всем постояльцам это понравится.