Дочь Великой Степи - Витольд Недозор

– А-а-а! – бесновалась толпа. – Отлично, Фульга! Добей старую кобылу!

Гипсикратия осознала: должно быть, так выражают восторг поставившие на нее. Значит, на нее, никому неизвестную, действительно делали ставки? И столь многие?

Но добивать, похоже, уже не требовалось: Кора лежала неподвижно. А скифянка молилась – беззвучно шептала слова благодарности праотцу Таргитаю и Зевсу-Папаю, сохранившим ей жизнь.

Толчок в плечо вернул Гипсикратию к действительности. Мимо нее быстро прошел лорарий в маске Меркурия – бога, сопровождающего души умерших в здешнюю Маналу, называемую Аидом. Высоко подняв раскаленный на конце железный прут, служитель встал возле поверженной гладиатрисы и зашипевшим железом коснулся ее плоского живота.

Тело Коры не содрогнулось, лишь воздух наполнился запахом горелого мяса. Два других служителя потащили крюками безжизненное тело к воротцам, над которыми была прибита грубовато вырезанная маска Тухолки – здешнего подземного демона.

С запозданием скифянка уловила повелительный взгляд распорядителя, скованно поклонилась трибунам – и ушла с арены.

* * *

– Славно сделано, Фульга! – Руфус, довольно ухмыляясь, опустился рядом с ней на скамью. – Сейчас Сальвий, должно быть, топает ногами и лупит своих мальчишек, а лорарии сношают его дохлую девку по очереди, пока теплая. Ну, не морщись, амазонка, тебе сейчас такие слова вроде крепкого вина. Прими, чтобы не упасть. Вот тебе хорошая новость: послезавтра выступишь как пенгиария перед последними схватками. А пока иди отдыхай.

– Слушаюсь, хозяин, – бесстрастно ответила Гипсикратия, поднимаясь.

– Хотя нет, погоди. – Ланиста вдруг изменил свое решение. – Сейчас нам обещано нечто невиданное: Квинт Фаций привез из Фракии, с самой границы с даками, какую-то необычную животину. Останься пока, может, будет полезно посмотреть…

Едва он договорил, как из ворот появилось невиданное существо. Не человек и не зверь – больше всего похож на гигантскую обезьяну, отличавшуюся, однако, от знакомых в Риме обезьянок, как лев от кошки. Цирк невольно охнул, и изумление в этом стотысячном вздохе было смешано со страхом.

Массивная голова походила на грубо отесанную глыбу камня. Темно-серая косматая шерсть покрывала могучее тело с грудью шире бычьей. Неимоверно могучие руки свисали ниже колен, пальцы были толщиной с древко копья. Близко посаженные глазки поблескивали со звериной морды, все-таки до странности напоминавшей человеческое лицо. Бесшерстно-голое, смуглое или сильно загоревшее. Глубокие морщины. Нос курносый, ноздри резко выделяются.

Все, как у человека. Но ведь люди такими не бывают! Наверно, обезьянища все-таки…

Зверь (или уж кто он ни есть) раскачивался из стороны в сторону, подобно пьянице, и с угрожающим хрипом втягивал воздух. Вдруг он издал низкий злой рев. Заскрипел песок арены под тяжелой угрожающей поступью. Гигант выпрямился, оказавшись ростом чуть ли не в два раза выше человека. Маленькие, утопленные под надбровными дугами глаза настороженно озирали людей и арену. Настороженно и зло – существо как будто понимало что-то, глядя на людей с осознанной ненавистью.

– Кто это? – вырвалось у Гипсикратии. Она не подумала, что ей не следует задавать вопросы хозяину.

– Фаций сказал, что это называется «троглодит», пещерный житель! – напряженным голосом ответил Руфус. Он тоже ни о чем таком не задумался. – А вот что оно такое – боги знают! Про таких я только россказни слыхал, а выходит – правда. Вроде как циклопы с людскими женщинами случались в давние века… и такое вот вышло…

Речь ланисты сделалась бессвязной.

– Такой, пожалуй, свернет льву шею, как цыпленку! – пробормотала Гипсикратия.

– Льву не знаю, а вот Скавру, пожалуй, придется учить новых бестиариев… – хмуро процедил Руфус. – Радуйся, Фульга, что не тебе с этим биться. Эх, ну что тут поделаешь: Квинт Фаций доказал, что он лучший торговец зверьем в республике! – Руфус в досаде крепко стукнул себя кулаком по колену.

На арену вышли один за другим четверо бестиариев с Диомидом во главе. Выстроившись равнобокой трапецией – двое впереди, двое чуть сзади и по бокам, – они двинулись на троглодита, выставив копья.

Обезьянища склонила голову, оценивая вражеский строй.

– Хорошо придумано… – прокомментировал Руфус. – Вперед выставил молодняк с рогатинами, и, пока те будут тварюгу удерживать, Диомид с Мурганом возьмут ее на острия. Только вот на узловатый чурбак есть тяжелый колун. Задницей чую – вряд ли у них в точности выйдет эта задумка…

Исполин действительно не ринулся на врагов тупо и не рассуждая. Он мягко побежал в сторону, обходя бестиариев по полукругу.

Сутулый и на вид медлительный, он вместе с тем все время был в движении. Прыгнул сначала влево, потом назад, как бы по вершинам треугольника. И вдруг резко подался вперед, на сомкнувшихся в ряд бойцов. Нет, снова отступил…

Гигант оглушительно заревел, обнажив острые клыки-кинжалы. Неожиданно опустился на четвереньки. И поразительно быстрым рывком бросился на Диомида, игнорируя парней с рогатинами.

Гипсикратия не поняла, как все случилось. Вот Диомид наставил копье, вот колоссальный человекозверь оказывается рядом с ним. Оружие отлетает прочь, над ареной взмывает истошный крик боли. Миг – и чудище отбрасывает человека, как изломанную куклу.

Строй венаторов мгновенно рассыпался. Троглодит сделал выпад в сторону одного, вырвал рогатину у другого и в два прыжка догнал третьего. Снова дикий крик, резко оборвавшийся…

Зрители с оглушительными воплями вскочили с мест. Толкаясь, в исступлении сбивали друг друга с ног, бранились, бессловесно выли, сами словно превратившись в диких зверей. Женщины падали в обморок.

Тем временем гигант атаковал Мургана. Тот не успел воспользоваться копьем, выхватил меч, ударил, норовя всадить клинок в грудь человекозверю, но лезвие лишь скользнуло по густой шерсти, чуть оцарапав троглодита. Чудовище стиснуло бестиария с нечеловеческой силой. Хрустнули ребра – и мертвое тело Мургана отлетело к барьеру.

Остался последний звероборец, самый молодой. Он оглянулся на возвышение, где сидел распорядитель, но тот, изрядно струхнувший и растерявшийся, не подал никакого знака. Тогда юноша бесстрашно двинулся навстречу смерти. Однако на выручку ему пришли те, кто обычно губил гладиаторов: лорарии. Размахивая раскаленными прутьями и смоляными факелами, они заставили троглодита отступить – тот, как всякий зверь, боялся огня.

Но это продлилось лишь несколько мгновений. Ухватив за ноги тело Диомида, гигант яростно взмахнул им как дубиной – и тут же сбил ближайшего из лорариев. Костяной треск от этого соударения долетел до разом онемевших трибун. Второй служитель, оробев, бросил факел и ринулся наутек – но был мгновенно настигнут.

Молодой бестиарий, выронив копье, рухнул на колени, словно моля косматое чудище о пощаде. Исполин неторопливо подошел к коленопреклоненному человеку, сгреб его ручищами…