Череп Бетховена. Мрачные и загадочные истории из мира классической музыки - Тим Рейборн

Одной из самых странных фобий, существовавших в XIX–XX веках среди многих, в том числе выдающихся композиторов, была вера в то, что композитор может написать лишь девять симфоний. Если он попробует написать еще, то умрет вскоре после завершения работы над девятой. В это верили Густав Малер (по свидетельству его жены Альмы) и Арнольд Шенберг. Это суеверие, по всей видимости, возникло из-за того, что по девять симфоний за свою жизнь написали Бетховен, Шуберт (хотя их нумерация во времена Малера была иной) и Брукнер, который, вероятно намеренно, сочинил девятую симфонию в ре миноре, в той же тональности, что и любимая им девятая симфония Бетховена. Чешский композитор Антонин Дворжак перестал писать симфонии после знаменитой симфонии «Новый мир». Она была девятой, хотя он считал ее восьмой, так как ноты его первой симфонии были утеряны и нашлись только после его смерти. Кроме того, изначально эта девятая симфония была опубликована под номером пять, так как еще три его ранние симфонии не издавались при его жизни. Все понятно?

Говорят, Малер был так убежден в проклятии девятых симфоний, что свою девятую по счету назвал просто Das Lied von der Erde, то есть «Песнь Земли», считая, что сможет обмануть систему, не присваивая произведению номера. Написав ее, он поверил, что обманул смерть, и начал работать над десятой, но умер, не завершив ее. Однако в последнее время ученые сомневаются в том, что Малер верил в какие-либо проклятия, предполагая, что, скорее всего, всю эту историю выдумала его вдова.

Однако Арнольд Шенберг – чью одержимость числом «13» мы рассмотрим в этой главе позже – сам писал, что убежден в том, что больше девяти симфоний написать нельзя. Вселенная или некая высшая сила не позволяет ни одному композитору перейти эту черту, возможно потому, что человечество еще к этому не готово.

Это кажется иррациональной чепухой. Возможно, вы думаете, что все это, конечно, занятная история и интересное совпадение, но – надев на голову шапочку выпускника – посмотрите на Моцарта, который написал более 40 симфоний, и еще больше ему приписывают, или на Гайдна, число симфоний которого переваливает за сотню! Это так, но они жили раньше Бетховена, и, вероятно, проклятие началось именно с него. Возможно, дело в том, что Бетховен был величайшим сочинителем симфоний всех времен, так что он и установил эту границу по праву.

Ладно, скажете вы, все равно мы на это не купимся. Вот, например, такие современные композиторы, как Дмитрий Шостакович (пятнадцать симфоний), Эйтор Вила-Лобос и Дариюс Мийо (по двенадцать у каждого), а также Алан Хованесс, который написал как минимум 67 симфоний, причем 43 из них – после шестидесяти лет! Разве не достаточно доказательств?

Да, кое-что это доказывает. Но были и другие композиторы, умершие после завершения своих девятых симфоний, например Альфред Шнитке. Композитор Уильям Уайт сказал о девятой симфонии Шнитке: «Мне кажется, это музыка, которую написал уже мертвый человек… [она] звучит, как блуждания призрака во время первого знакомства с новым, потусторонним миром».

Коллега Шнитке, русский композитор Александр Глазунов, технически так и не закончил девятую симфонию и прожил еще двадцать шесть лет (он умер в 1936-м), видимо, избегнув злого рока.

С другой стороны, Ральф Воэн Уильямс написал девятую симфонию в возрасте 85 лет и умер примерно через полгода. Правда, это неудивительно, учитывая его преклонные года. Однако он умер ранним утром 26 августа, в тот самый день, когда должен был присутствовать при записи этой самой девятой симфонии. Может быть, это просто совпадение, но…

Театральная традиция знает много легенд о несчастливых цветах, но в музыке подобные суеверия не так распространены. Однако есть любопытное исключение: в оркестре, исполняющем музыкальное сопровождение драматической пьесы, не должно быть желтого кларнета, иначе что-нибудь обязательно случится с музыкантами и актерами. Происхождение этого суеверия неясно, но в театре желтый цвет часто считается приносящим несчастье.

Определенные оттенки желтого раньше считались привлекающими злых духов. Кроме того, в средневековых морализаторских пьесах – ранней форме драматургии, которая поучала граждан, пугая их до полусмерти, – желтый и зеленый цвета часто были атрибутами дьявола. Такие представления на открытом воздухе часто разыгрывались в сопровождении оркестра, откуда и пошла практика музыкального сопровождения в более современных театрах.

Сам кларнет изобрели гораздо позже (в XVIII веке), но где-то по пути идея игры на желтом инструменте стала восприниматься как дурное предзнаменование. Почему же именно кларнет? Почему не скрипка, или ксилофон, или носовая флейта? Очевидно, в XIX и начале XX века изготавливалось много желтых кларнетом, что совпало с существующими театральными суевериями по поводу желтого, так что эти инструменты были изгнаны из театральных оркестров. Никто не знает, что именно может произойти, если сыграть на таком кларнете во время театральной постановки, но, наверное, лучше не искушать судьбу.

Всем знакома боязнь пятницы, 13, которую часто связывают с тем, что Иисуса распяли в пятницу, а предал его Иуда, тринадцатый член братства. По крайней мере, это одна из теорий. С тех пор пятница приобрела дурную репутацию, несмотря на то, что для офисных и многих других работников это самый долгожданный день недели. В одной старинной английской народной песне даже содержится предупреждение: «Никогда не рождайся в пятницу, если можешь, выбери другой день». Жаль только, что там не содержится никакого совета, как это сделать.

В XIX веке бытовало странное суеверие, согласно которому, если мужчина шел на свидание с дамой в пятницу, и об этом узнавали горожане, его ждала странная судьба: по пути домой его сопровождали музыканты, производящие разнообразные звуки при помощи крышек от кастрюль, щипцов, кочерег и прочих приспособлений.

Это предупреждение молодым Ромео не ограничивалось звоном в ушах и головной болью, которая могла случиться от какофонии, производимой дебоширами с кастрюлями. Оно привлекало внимание к похотливому парню и сообщало всем, что на уме у него ничего хорошего, так что это было своего рода публичное посрамление. Легко установить исторический источник такой практики. Средневековая французская традиция шаривари распространилась в другие страны и продолжилась и по окончании Средневековья. Люди выходили на улицы в гротескных масках и играли громкую надоедливую музыку на простых грубых инструментах, часто сопровождая молодоженов или тех, кто собирался пожениться. Шум выражал неодобрение и презрение в отношении определенных браков – например, повторных или «неравных», – а также любовных интрижек, рождения детей вне брака, домашнего насилия и прочих нарушений общественных норм.

Такая развеселая толпа появляется в «Романе о Фовеле», как мы видели ранее, но она не срамит Фовеля в день его свадьбы, а скорее, наоборот, поздравляет и поощряет его. Так как Фовель и его приспешники являются извращением всего хорошего и правильного, то вполне естественно, что эти шумные гуляки делают нечто противоположное тому, что должны были делать. На иллюстрациях рукописи они изображены в гротескных костюмах и масках, оголяющими задницы и распевающими непристойные песенки. Только представьте, что бы сказали об этом в викторианской Англии?!