Страна Беловодье - Марик Лернер

Ну деваться некуда, и Данила принялся максимально подробно излагать историю своего путешествия, старательно избегая любых упоминаний о Баюне, подозрительных обычаях и предложении привезти огнестрельное оружие. Все равно деваться некуда, поведал и о перемешавшихся с местными дикарями сарматах. Об их готовности торговать и вполне дружелюбном отношении. Люди как люди, ничего особенного, а толком все одно поделиться нечем, потому что говорить там практически не с кем. Лопочут нечто на своем наречии и всего двух видел, знающих словенский.

— Попей, — сказал сочувственно игумен, когда долгий и с бесконечными отступлениями рассказ иссяк. — В горле, небось, пересохло.

В этом показном сострадании Даниле почудилась издевка. Его практически не перебивали, но уточняющие вопросы тоже многое сказать могли. Выслушивать подробности о родственниках или охоте монах не пожелал. Про готов был в курсе и достаточно хорошо. А вот про члагов услышал впервые и явно заинтересовался. Как раз тем, что обсуждать меньше всего хотелось. Поэтому услышанное от Лизки излагать не стал. Не зря Ортановы люди много лет помалкивают. И ему невместно влезать с откровениями в чужие отношения. По-любому Новый Смоленск к тем землям отношения не имеет.

— Спасибо, ваше высокопреподобие, — сказал вслух чопорно, наливая в кружку квас из сосуда. — Не изволите тоже отпить?

— Не надо так официально, — слегка поморщился игумен. — «Отче» вполне достаточно. Скажи, что ты думаешь о тех людях, сарматах?

— Язычники, — сразу ответил Данила, — так мы же терпим сеземцев. Далеко не все крещеные, а кое-кто одна видимость. В лесу не проверишь.

— Это уж не говоря про некоторых представителей православной паствы, — неожиданно произнес монах, заставив вновь насторожиться. Уж не в его ли огород камень? — Многие, ох, многие до сих пор в грех двоеверия впадают. А это опаснее любого открытого многобожия. На словах ласковы — душа черна. Задача истинно православных людей нести свет истины заблудшим душам! — это он почти прогремел.

— Люди в массе своей невежественны, — пожимая плечами, возразил Данила. — Крестьяне вдвойне, но как могут на дальних хуторах соблюдать все правильно, не имея святых книг под рукой. Распространить их надо по бросовой цене. Или вовсе раздавать любому желающему. Причем на понятном любому языке. Тогда и станут искать правильные ответы в текстах, а не у шаманов.

— Приятно говорить с умным человеком. Только задумайся, верно ли неподготовленный ум оставить без пояснений. Люди невежественны и частенько склонны толковать в удобном для них смысле Писание. Именно чтобы не вышло путаницы и не возникали ереси, сначала отцы церкви обсуждают важнейшие положения и выносят решения на Соборе. С недоумением надо идти к священнику, а не к соседу.

— Но если даже словенский народ недостаточно подготовлен, чего требовать от дикарей?

— Бог не указал бы путь в Беловодье, если бы он не намеревался отдать его нам во владение. Наши вероучение и традиции воплощают в себе вечные истины! Православная церковь не нуждается в выработке новых формул!

Кажется, правильно будет срочно заткнуться. Священник явно не собирается выслушивать критику и возражения. Хотя почему изначально в прежнем мире можно было записать Библию на местном диалекте и даже изобрести для этого алфавит, а после Исхода запретить перевод, притом язык изменился сильно, никто толком объяснить не может. Сами и рождают дремучесть. Будто кто-то не видит борьбы стяжателей с проповедниками очищения. Аж до них докатываются разборки и проповеди. Уж игумена точно цепляет за живое их борьба, не зря разъярился.

— Всегда помни о душе, отрок! О вечном не забывай в бренном существовании никогда. Выбор за тобой, а господь наш милосердный ниспошлет и в земной юдоли исполнение упований твоих!

Жесткий тон и явный гнев внезапно сменились доброй улыбкой пастыря, отечески поучающего неразумное дитя.

— Тело мое слабо, однако испытания, посланные Господом нашим, не отвратили душу от праведного пути, — игумен треснул кулаком по столу, так что кувшин опрокинулся и Данила кинулся ловить. Одновременно и сам попытался схватить, но мазанул мимо.

«Да он слепой!» — в очередной раз с длительным запозданием дошло до юноши. Это уже превращается в традицию — быть умным задним числом. Вот почему такой странный взгляд и смотрит не прямо в глаза, а в какую-то точку в районе рта, невольно смущая. Занятно, но к чему тогда такие большие стекла в двойной раме. А ведь в немалые деньги должно было обойтись везти сюда. Или различает свет? Говорят, не все слепцы полностью во тьме сидят.

— Дело православной церкви — нести свет повсюду, где она находится! И ты мне поможешь!

— Ну так есть же у готов священники, — в откровенном недоумении промямлил Данила.

— То не Смоленская епархия, и не станут мне доносить о происходящем в подробностях.

Это уж точно, подумалось мимолетно. Кому нужны чужие указания. Готы за право молиться на собственном языке кого хочешь загрызут. Не зря за старину держатся. И в голову не пришло выяснять, кому подчиняются по духовной части. Может, и никому. Сами по себе живут.

— А ты можешь!

А что он числится смоленским гражданином, но на деле даже города никогда не видел, ничего? Вслух ехидства проявлять не посмел.

— А я тебе поспособствую. Что смотришь? — спросил священник с усмешкой. — Ничего ужасного поперек совести и чести не прошу. Просто ставить в известность о происходящем. И особенно о сарматах. Все, что узнаешь. В старые времена они были опасны, любопытно, во что превратились сегодня. Изменились ли и в какую строну. Разве много прошу?

— Всегда готов услужить, отче!

— Не так, — он поморщился. — Правильно сказать… — последовала пауза.

— «А что я получу взамен»? — предположил Данила.

— Молодец. Доброе отношение уж точно. Мое слово имеет вес немалый. Но прямо сейчас могу предложить кое-что другое. Тебе двенадцать-пятнадцать тысяч пудов соли до Севастьяновки надо доставить, а ни подходящего корыта, ни бурлаков найти не можешь по нормальной цене. Зимовия суденышко три раза ходить станет и цену дерет. А я тебе устрою расшиву с командой — и за один поход все доставит без промедления.

То есть не зря показалось, что кормщики в глаза не смотрят и отказывают моментально, невзирая на предложенные суммы. Это разминали для соответствующего предложения. Или бросай соль до будущего года, а придется амбар и сторожа завести, или плати втридорога, или торчи на берегу, пока караван уплывает, раз не имеешь средств. А ведь не удивлюсь, коли в курсе наличия точного количества серебра в мошне. Не дай бог показать золото — и вовсе вцепится. А поп строит из себя огромного благодетеля. Сам же все и подстроил и от всей души помощь предлагает.

— Вот за это огромное спасибо, — со всей возможной радостью вскричал, подпуская в голос наивность. — И, конечно же, не вижу ничего ужасного в описании происходящего в лесах. Напротив, вдруг действительно опасность там. Хотя не верю. Столько лет прошло, давно бы с теми готами разодрались, будь агрессивными. Но уж простите, ваше высокопреподобие, — сказано подчеркнуто, — соглядатаи мне рядом без надобности. Торговое дело чужого присмотра не любит. Иной раз приходится и ловчить, а доклады по начальству с описанием мне о том излишни.