Чужие страсти - Эйлин Гудж

— Я не говорю, что ты не должна заботиться о своем бизнесе или что ты не имеешь права на свой успех, — спокойно и веско возразил Кент, завязывая перед зеркалом галстук Гермес. — Но есть четкая грань между стремлением к успеху и постоянным желанием иметь все больше и больше.

— Если мне и приходилось много и тяжело работать, то только потому, что никто и никогда не приносил мне ничего на блюдечке, — парировала Абигейл.

— В отличие от Лайлы, ты хотела сказать? — Он не повышал голоса, но в глазах его она заметила тень презрения.

Кент, безусловно, заметил ее прохладное отношение к Лайле и сделал из этого неправильный вывод. Кент, должно быть, решил, что она без всякой видимой причины безжалостно добивает и без того подавленную Лайлу просто за то, что та родилась в рубашке.

«Но он ведь и не может думать иначе», — шепнул ей внутренний голос.

— Вижу, что разговор этот ни к чему не приведет, — заявила Абигейл. — Поторопись, я жду тебя внизу.

Выходя из спальни, она обернулась и взглянула на отражение мужа в высоком зеркале, перед которым он стоял. В его печальных глазах вспыхнул незнакомый огонь.

— Конечно, дорогая, — ответил Кент голосом, полным сарказма.

В прихожей Абигейл тяжело прислонилась к стене и закрыла глаза, делая медленные глубокие вдохи-выдохи и чувствуя, как ярость ее уходит. Почему она не смогла сдержаться? Было несправедливо срывать свое недовольство на Кенте. Он не виноват в том, что Феба не пришла вовремя. К тому же сам он, когда это требовалось, всегда храбро принимал удар на себя.

Абигейл вспомнила тот вечер, когда они познакомились. Она обслуживала прием в Гринвиче, на который был приглашен Кент (позже она узнала, что доктор Соренсен, который устраивал этот прием, был заведующим хирургическим отделением в больнице, где тогда проходил интернатуру ее будущий муж). В конце вечера Кент пришел на кухню, где она убирала, чтобы сказать ей спасибо, — он был единственным из всех гостей, кто оказался настолько внимательным.

— Я уже сто лет так вкусно не ел, — заявил тогда Кент, а потом с грустной улыбкой добавил: — Хотя, если подумать, это первая настоящая еда, которую я ел уж не помню сколько времени назад. — Он объяснил ей, что у него в интернатуре такое расписание, что приходится перекусывать на бегу.

— Я вас очень хорошо понимаю, — посочувствовала ему Абигейл. — Хотя я целый день имею дело с пищей, у меня постоянно нет времени, чтобы поесть нормально.

— В таком случае, если у вас найдется свободный вечер в ближайшие пару недель, разрешите мне пригласить вас пообедать. Возможно, у нас обоих появится шанс наконец-то остановиться и спокойно посидеть.

Абигейл была немного обескуражена его дерзостью, но, тем не менее, заинтригована.

— Вы определенно не любите терять время даром, — рассмеявшись, сказала она. — Не проще ли было просто попросить у меня мой номер телефона?

— Об этом я уже позаботился. — Его глаза блеснули, и он достал из кармана ее визитную карточку. — Я сказал нашей хозяйке, что мне нужно обслуживание для вечеринки, которую я собираюсь устроить. И она с радостью согласилась мне помочь.

— Вы сделали это только ради телефона или у вас действительно намечается вечеринка? — осведомилась она, хотя, глядя на его хитрое выражение лица, уже поняла, что не нуждается в ответе.

Кент пожал плечами и, протянув руку, взял кусочек из овощной нарезки, которую она упаковывала в пластмассовый контейнер.

— Вечеринка? Нет, боюсь, что прямо сейчас мне этого не потянуть. С другой стороны, начнем с обеда…

Абигейл была настолько очарована, что приняла его приглашение. Она вспомнила, что была поражена тогда не только его аккуратным внешним видом, но также остроумием и живым умом (позже она узнала, что оба его родителя были профессорами). «Я смогу влюбиться в этого парня», — подумала Абигейл. Начав жить самостоятельно, она встречалась с мужчинами, но ни один из них и близко не вызывал у нее таких ощущений, какие она испытала с Воном. Кент был первым, кого она смогла представить своим спутником жизни.

Теперь, через много лет, она удивлялась, куда подевалась та жизнь, которую она себе воображала.

Но долго удивляться ей не пришлось, потому что в этот момент внизу позвонили в дверь.

Наступило время шоу.

Первыми приехали Сент-Клэры — светловолосый и бородатый Тед Сент-Клэр, куратор экспозиции средневекового оружия в музее «Метрополитен», и его эффектная жена Ева, очень популярная оперная певица родом из Аргентины. Вскоре вслед за ними появились Хоппи и Деирдре Ковингтон, супруги-издатели журнала «Спутник повара», в котором Абигейл часто печаталась; в своих ярких праздничных нарядах они выглядели, как русские матрешки: оба круглые и пухлые, причем Хоппи всего на пару сантиметров выше своей жены. Последним прибыл Джей Силверстейн, партнер Кента по врачебной практике — пожилой мужчина с безукоризненной внешностью, недавно овдовевший после пятидесяти лет супружеской жизни.

Джей вручил Абигейл бутылку мерло и букет слегка привявших фрезий, после чего извиняющимся тоном сказал:

— Я, конечно, понимаю, что вас этим не удивить, но мне уже очень давно не приходилось практиковаться в подобного рода делах. — Абигейл знала, что о таких вещах всегда беспокоилась его жена, и почувствовала себя немного неловко, поскольку его одинокий вид словно напоминал ей, каким прочным был их брачный союз.

Она тепло поблагодарила Джея, несмотря на то, что вино, которое подавалось на ее обеде, благодаря ее другу Антону, главному сомелье в «Ле Бернадин»[79], было подобрано настолько тщательно, как будто речь шла о приеме в Белом доме.

— Если нам и не удастся попробовать это вино сегодня вечером, мы обязательно выпьем его как-нибудь в другой раз, — заверила она Джея.

Задача хозяйки заключалась в том, чтобы каждый был окружен вниманием, почувствовал к себе особое отношение, ощутил себя частью внутреннего круга, и в этом превзойти Абигейл не мог никто. Ей не нужно было спрашивать, что будет пить каждый из гостей; эта информация хранилась в какой-то картотеке у нее в голове. Когда гости были приглашены в гостиную, каждый из них нашел там свой любимый коктейль, появившийся возле него, словно по мановению волшебной палочки: мартини с водкой «Серый гусь» и лимонным соком для Хоппи; виски «Дюар’с» со льдом для Джея; вино «Пино Гриджо» для Евы; коктейль «Лиллет» для Деирдре; чистая газированная вода для Теда, который не пил вообще.

Также она каждому по очереди дала возможность выступить на главной сцене, в том числе через свою просьбу повторить «тот отличный анекдот, который вы рассказывали мне в прошлый раз». Разговор не замолкал. Она не поленилась ознакомиться с составом «Метрополитан опера» на этот сезон, чтобы можно было толково обсудить этот вопрос с Евой Сент-Клэр. С Ковингтонами Абигейл говорила о кулинарном фестивале в Аспене, где они в следующем году собирались провести конкурс поваров. Она в равной степени успешно уводила разговор подальше от политики, религии или любой другой темы, в которой не разбиралась. Когда настало время садиться за стол, все были уже настолько расслаблены, что любая скованность, которую гости могли ощущать после того, как им повесили беспроводные микрофоны, давно улетучилась. Казалось, они почти не замечали операторов, вьющихся вокруг небольшой веселой компании и записывающих на пленку каждое их движение.