Накажи меня любовью - Анна Олеговна Ковалева

— Твой, Костя, твой. — кто бы знал, каких усилий мне стоило удерживать взгляд мужа и говорить твердо. Чтобы не думал, что я вру. — До той ночи я ни с кем кроме тебя не спала. Могу поклясться на чем угодно, хоть на Библии, хоть на крови, хоть на детекторе лжи.

По лицу не могу понять, верит он мне или нет. Вижу лишь, как дергается кадык и с силой сжимаются челюсти. Затем Костя встает и отходит к окну, повернувшись ко мне спиной.

— Если тебе интересно, — бросает грубо, каждое слово цедя сквозь зубы, — то причина выкидыша не твои потрахушки и пьяные посиделки, а наша генетическая несовместимость.

— Не надо так, Костя, — я впиваюсь ногтями в ладони, оставляя кровавые отметины на коже. — Можешь оскорблять меня как угодно, называй шлюхой, потаскухой. Заслужила. Но только не укоряй ребенком. Ведь ты прекрасно знаешь, как я хотела малыша. Нашего с тобой малыша. И к врачам тебя начала таскать я, пытаясь выяснить причину бесплодия. Думаешь, я бы приняла алкоголь, если бы знала о беременности?

Словесно пытаюсь защищаться, держать удар, а внутри все разрывается от тоски, боли и отчаяния. Наш малыш, такой желанный и долгожданный, был изначально обречен. Тяжелые хромосомные неполадки сделали плод нежизнеспособным. Наверное, Костя думает, что я сейчас вздыхаю с облегчением, а у меня все огнем внутри горит. Так сильно, что разодрать хочется это проклятое тело.

— Я подаю на развод, Тая. — он пропустил мой выпад мимо ушей, продолжая говорить так сухо, будто речь шла о деловой сделке. — Стас уже оформляет документы.

Эти слова меня оглушают не хуже мощного удара в челюсть. Значит, вот как. Сразу с места в карьер. Впрочем, на что я рассчитывала? На жалость и понимание со стороны оскорбленного в лучших чувствах мужа?

Хотя, именно так. Я знала, что наше расставание это дело времени, но еще не успела свыкнуться с этой мыслью. Надеялась, что с разводом муж подождет хотя бы до моей выписки из больницы. Даст оправиться от потери. Нашей общей потери, между прочим. Но нет. Невтерпеж. Как в любви, так и в ненависти своей Костя порывист и непоколебим.

— Я хочу сделать все максимально быстро и без скандала. Репутация рогоносца мне не нужна. Как и затяжные судебные процессы с дележкой имущества. Надеюсь, ты это понимаешь и не будешь предъявлять претензий, а просто подпишешь документы по-хорошему.

Горько усмехаюсь про себя. Неужели Костя считает меня еще и продажной дрянью, которая будет пытаться при разводе оттяпать кусок пожирнее? Разве я когда-либо давала повод заподозрить меня в меркантильности? Никогда. Тогда зачем он так? Хочет сделать побольнее? Что ж, ему это удается в полной мере.

— Понимаю, — отворачиваюсь к стене и закрываю глаза. Хочу плакать, но не могу. Похоже, седативы напрочь заблокировали мне слезные каналы. — Я не доставлю проблем.

Слышу как он направляется к двери, но все же тормозит на полпути.

— Увольнительную я подпишу за тебя сам. Трудовую, медкнижку и прочие документы передам с курьером. В офисе тебя видеть я больше не желаю.

Даже так. Решил добить окончательно. Что ж, такова моя расплата за содеянное. Возмущаться я не имею права. Молча сглатываю комок желчи, подступивший к горлу и жду, когда муж уйдет. Хочу остаться наедине со своим горем.

— Ясно. Квартиру освобожу после выписки. Потерпишь? — все же уточняю на всякий случай. Не хочу, чтобы маме пришлось самой паковать и тащить чемоданы.

— Из квартиры я тебя выгонять не собираюсь. Можешь не трепыхаться. А свои вещи я уже перевез. — воцаряется тяжелое молчание. Я смотрю в стену, он гипнотизирует дверь. Нет больше двух любящих людей, остались от них только пустые оболочки, разошедшиеся по углам. — Родителям твоим я о разводе ничего не говорил. Сама объяснять потом будешь. — бросает грубо, жестко. Не слова, а настоящие кирпичи. А потом внезапно добавляет: — За отца не переживай, его стабилизировали. Сначала его подлатают здесь, а потом полетит долечиваться в Германию. Я договорился.

— В смысле? — от этих слов я вскидываюсь и подрываюсь н а кровати. — Что стряслось с отцом?

— Не важно, — окидывает неприязненным взглядом и берется за ручку двери. — У матери потом сама узнаешь.

— Костя, — я сползаю с кровати и иду к нему. — Раз начал — договаривай. Не измывайся надо мной попусту. Хотя бы в память о прожитых вместе годах, — добавляю тихо.

— Его ночью увезли в больницу с инфарктом. — и бросив напоследок эти страшные слова, уходит, стукнув дверью.

Я же медленно оседаю на пол, чувствуя, как сжимаются стены, грозящие раздавить мое тело в лепешку.

Глава 41 Главное — держаться

— Мне очень жаль, Тая, — Зоя тяжело вздыхает и нервно теребит руки. В первый раз на моей памяти подруга выглядит такой задумчивой и удрученной.

В ответ лишь киваю, растирая руками уставшее лицо. Последние дни я живу в каком-то нескончаемом кошмаре. Лишь седативы и беспокойство за родителей держат меня на плаву, не давая захлебнуться тоской и болью.

— Таюш, скажи, что у вас произошло? — голос подруги серьезен. — Костя сказал, что вы разводитесь. Но как так? Почему? Неужели из-за выкидыша? Но это же не приговор, в наше время можно найти решение почти любой проблемы. Были бы средства и желание.

— Не в этом дело, Зоя.

— А в чем тогда? — пожимает плечами. — Я не понимаю.

— Я изменила твоему брату.

— Что? — от шока, прозвучавшего в голосе, меня передернуло. Смотрю на удивленное лицо и гадаю, на каком этапе недоумение сменится разочарованием и презрением. — Но почему? У вас же все было хорошо? Вы же такими влюбленными глазами смотрели друг на друга еще пару дней назад? Как это могло все угаснуть?

— Из-за одной моей ошибки.

Я рассказываю ей все о том ужасном вечере, не скрываясь. Заканчиваю пояснениями врача о том, что взаимодействие анальгетика и алкоголя навлекло на меня беду.

— Тая, как же так? Как ты могла изменить Косте именно с ним? — вскрикивает подруга.

— Зоя, ты меня вообще слушала? Думала, я знала, что это он? Увидела, воспылала страстью и бросилась на шею? Нет, этого не было. Я Костю видела перед собой, понимаешь? — я повышаю голос, не замечая этого. Хочу, чтобы она поняла. Все, чего я хочу — простого понимания. — А этот мудак воспользовался ситуацией.

— Ты понимаешь, что это звучит не очень правдоподобно, уж прости.

— Не веришь? — чуть не плача, смотрю на нее.

Зоя молчит, некоторое время наворачивает