Последняя битва - Кертис Джоблинг

С ними также шел Трент, и его шею петлей обхватывала цепь, свободный конец которой был зажат в когтистом кулаке шамана Черное Сердце.

Звенья цепи звенели, когда Трент брел на подгибающихся от слабости ногах, почти ничего не видя перед собой. Он не ел уже несколько дней, не принимал от Диких Волков мяса убитых ими людей. В последнее время из головы Трента не выходил тревожащий образ бедного славного Мило, снова и снова прокручивалась сцена его гибели. Самым гнусным из его мучителей был, конечно же, Лукас. Дикие Волки что – они стали зверями, в которых не сохранилось почти ничего человеческого, но король-то был верлордом, а значит, хорошо понимал, что он делает. Нет, Трент скорее умрет от голода, чем станет таким же, как они.

Хотя официально считалось, что Дикими Волками командует Лукас, Трент отлично понимал, кто здесь на самом деле кукловод, который дергает за ниточки. Черное Сердце. Это он тенью стоит за каждым принятым Лукасом решением, это он нашептывает на ухо королю, направляет любой его шаг. Похоже, этот шаман сумел вобрать в себя все самое ценное сразу из двух миров. От нашего, земного мира он сохранил ясный ум и четкую речь, в отличие от своих сородичей, которые могли теперь лишь рычать да лаять. От другого, потустороннего мира шаман взял звериную силу оборотня, превратил свое тело в тугой клубок стальных мускулов.

Они направлялись в Айсгарден. У короля внезапно появилось какое-то дело к Черной Руке, черному магу, который сейчас правил промерзшим северным городом. Очевидно, шаману Черное Сердце не терпелось посмотреть, насколько силен этот хваленый черный маг на самом деле.

Из огромного красного шатра навстречу им показался громадный верлорд, ростом за два метра и почти такой же широкий в плечах. У него был покатый большой череп, густые брови, нависшие над поблескивающими из глубоких глазниц глазами. Его нижняя челюсть выступала далеко вперед, отбрасывала тень на широкую обнаженную грудь, приподнятая верхняя губа открывала крепкие пожелтевшие зубы. Необычайно большими были руки этого верлорда, свисавшие почти до самой земли. Кожа на его теле бледная, голая, оказалась покрыта многочисленными шрамами.

Верлорд подошел на своих кривых, как колесо, ногах ближе к королю и его свите, остановился, выпрямился во весь свой рост, возвышаясь над всеми на добрых полметра.

– Слава королю Лукасу! – выкрикнул гигант.

– А, Горилла! – воскликнул в ответ король и пошел ему навстречу, приветственно раскинув руки. – Как поживаете, лорд Улик? Волосами не обросли еще на здешних холодах?

– Когда я впервые увидел вас, вы были еще ребенком, – усмехнулся Улик. – Но вижу, время не смогло изменить ваш озорной характер. Ваш дед сейчас примет вас.

Лицо Лукаса неожиданно перекосилось от злобы. Он прыжком передвинулся вперед и прорычал стоявшему над ним как башня лорду-горилле.

– Я не явился просить аудиенции у Верховного лорда Леона. Это он должен сидеть и ждать моего прибытия! Прочь с дороги, лысое чучело.

Юный Лев прошел мимо Улика и ворвался в шатер, следом за королем туда же ввалились Дикие Волки. Лорд-горилла провожал чудовищ холодным взглядом, не обращая внимания на их рычание. Когда мимо Гориллы проходил Трент, их взгляды на секунду встретились, и Улик едва заметно кивнул. Что он хотел подтвердить этим?

Войдя в шатер, каждый посетитель словно оказывался в другом мире. С потолка свободными широкими петлями свисали ленты тончайшего бархата, перехваченные витыми золотыми шнурами. В центре шатра был установлен большой круглый стол с расстеленной на нем картой и игральными фишками. Даже издалека Трент сразу же узнал, что это карта Лиссии, а разноцветные фишки на ней показывают расположение воюющих сторон. Красные фишки – это, конечно же, Львы; золотые фишки – Пантеры.

Серые фишки, разумеется, силы Волка. Они сейчас стояли на карте у берегов озера Роббен. Да, были еще черные фишки, они теснились в горах возле Айсгардена. Черная Рука.

В шатре возвышался деревянный трон, и по обе стороны от него – пара рыцарей в сверкающих алых доспехах. Они стояли, положив руки на эфесы своих мечей – кончики клинков касались пола, утопая в длинном ворсе роскошного ковра. Головы рыцарей были не покрыты – суровые лица, спокойный взгляд стальных глаз, связанные пучком на затылке светлые длинные волосы, лица породистые: сразу видно, что перед тобой чистокровные Львы из Леоса. Это были двоюродные братья Лукаса, телохранители Верховного лорда. Обычные гвардейцы в красных плащах в шатре тоже были, стояли у стен, образуя сплошную ленту мечей и щитов.

Сам Леон не сидел на троне, но стоял возле стола, изучая какой-то свиток, а рядом с Верховным лордом застыл навытяжку щеголеватый офицер в генеральском чине. Заметив входящих вместе с юным Львом в шатер Диких Волков и Трента, офицер подобрался и положил руку на эфес своей сабли. Шатер заполнился шорохом вынимаемой из ножен стали. Верховный лорд Леон поднял голову, свернул свиток и спокойно передал его генералу.

– Дедушка, – сказал Лукас, направляясь к стоящему у стола Верховному лорду. – Как давно мы с тобой не виделись!

Худое лицо Леона сплошь было покрыто старыми шрамами, их оставили зубы давно истлевших в земле врагов. Рот Верховного лорда был перекошен на правую сторону, где виднелся совершенно чудовищный шрам, пересекавший всю щеку от уголка губ до самого уха.

Эту рану в свое время зашивал самый лучший во всем Басте магистр, но и он ничего большего сделать не смог. А шрам этот остался у Леона после поединка с одним из знакомых верлордов.

Леон стремительно выбросил вперед свою руку, схватил Лукаса за глотку и играючи приподнял над полом. Король немедленно начал трансформироваться, но то же самое, и еще скорее, проделал Леон – его рука превратилась в чудовищную мощную лапу. Он еще сильнее сжал горло юного Льва, принялся душить, не давая внуку закончить свое превращение, и, наконец, Лукас безвольно обмяк в руках деда, вывалив изо рта длинный синий язык. Дикие Волки двинулись было на помощь своему вожаку, но гвардейцы в красных плащах и стоявшие у трона рыцари угрожающе направили на них свои украшенные серебром клинки. Стоявший возле стола офицер моментально трансформировался в Журавля, выхватил из ножен саблю. Трент оглянулся, увидел стоящего у входа в шатер Улика, перекрывшего выход.

– Ты червяк! – кричал Леон. – Ничтожный безмозглый червяк! Кретин!

Лукас скулил, лицо у него побагровело, а Леон продолжал орать на внука, брызжа слюной:

– Лев не должен кусать Льва! Сын не смеет убивать своего отца! Или для тебя не существует больше никаких правил, щенок? Тогда и деду позволительно придушить своего внука, да? Как ты мог пойти против своих?

Лукас пытался что-то ответить, но у него из глотки вырывался лишь хриплый свист. Леон швырнул обессилевшего Лукаса на пол, навис над ним.

– Ну? – крикнул он, отработанным движением пиная внука сапогом под ребра. – Говори!

– Пантера, ваша светлость, – захныкал Лукас. – Это все Оникс… и его сестра… они меня заставили!