Драконий отбор, или Пари на снежного - Ная Геярова

Люблю тебя, хочу, чтобы была моей и только моей. Сегодня, завтра, всегда! Навечно. Только со мной. Рядом!

С болью понимаю, что это только тоскливый вой моего дракона.

А сам я перешагну через все советы, стану диким, уйду в ночной закат, стану снежной вьюгой, морозной пургой. Только бы знать, что Таша моя. Пусть не со мной, но моя. Живая, мы дышим воздухом одного мира. Я Лармор переверну вверх ногами ради нее, обращу его в ледяную пустыню. Душу заложу и тело.

Как же я сейчас понимал Тарриана! Его прошлую боль, нежелание жить после смерти той самой… А я? Я сам смогу ли жить, если с моей кареглазкой что-то случится? Смогу жить, отпустив ее?

Нет.

Как же трудно дышать! Воздух вымораживает легкие. Сами мысли вымораживает.

Девочка из низов, оказавшаяся повелительницей драконов. Не просто повелительницей, а моей… Пламенной! Способной разжечь во мне огонь небывалой, просто дикой страсти.

Рык, вырвавшийся из груди, пронесся над горными вершинами, загудел уходящей вниз лавиной. Ветер, порывистый и безжалостный, бил в морду.

Небо. Высь. Холод.

Я несся над вершинами, захлебываясь воздухом, раздирающим легкие. Я взмывал выше темных облаков. Падал камнем вниз и снова в бешеном порыве несся вверх, пытаясь успокоить бесновавшуюся боль, успокоить бешеный стук сердца. Ворвался в снежные сугробы, зарылся с головой. Судорогой в мышцах ощутил вливающуюся в тело силу. Она мне нужна. Слышал, как рядом фыркал, глотая снег, Тарриан, набираясь ярости льдов и снежных буранов.

Я закрыл глаза.

Холод отказывался быть успокоительным, не останавливал рвущегося из недр огромного драконьего тела болезненного вопля:

— Таша!

Хлопок лапы Тарриана по плечу.

— Не о том думаешь, Арршир. Проникнись! Почувствуй свою повелительницу. Услышь! Даже я чувствую ее боль. Она несется сквозь льды и вершины. Она нуждается в нас, Арршир! Засунь свою боль в драконью задницу и поторопись. Иначе мы успеем только к оплакиванию маленькой сьеры!

Яростный рык.

Снова высь. В легких лед. Вырывающееся дыхание тут же обращается в снежинки. Вершины гор дали силу. Она бурлила и клокотала, готовая вырваться. Рядом скалился брат, рассекая крыльями воздух. Давно мы не поглощали столько силы, ох давно! Так, чтобы кровь леденела. И воздух вокруг лопался от образовывающейся паутины льда. Давно мы не неслись крыло к крылу в едином порыве. И холод был для нас един. И мы едины, как и подобает единокровным нарршари. Высшим существам! Сильнее нас только боги и демоны!

От воплей дрожали горы. От скорости свистело в ушах. Дикие лани шарахнулись со снежных полей и понеслись диким галопом, пытаясь спастись от вырывающейся из нас бури. Та снесла несчастных, обращая в лед.

Не до них.

Ничто не способно нас остановить.

Мы — сама снежная сила. И все вокруг наше. В каждом вздохе сила и мощь.

Детский дом. Он был виден издалека. Огненным маревом на небосводе.

— Ого! Кому-то стало холодно? Костерок разожгли? — хмыкнул Тарриан.

Ускорился.

Громче захлопали крылья, напряглись перепонки. Я вслушивался в тяжелое биение сердца моей Таши. Драконьи глаза напряженно всматривались в отсвет пожарища.

Уже подлетая ближе, увидели и десяток эйров рекстражей.

— Хорошая заварушка намечается! — снова не сдержался Тарриан. И засмеялся рычащим драконьим басом.

Я его не слушал. Я взглядом искал Ташу.

Видел парочку покореженных эйров, зарывшихся в снег. Полыхающее здание детдома. Окружавших его рекстражей. Кто-то махнул рукой, и они устремились к правому крылу здания.

Я глянул на Тарриана.

Он кивнул.

Бешеное биение сердца моей повелительницы набатом отстукивало в драконьей груди. Я весь напрягся, пытаясь проникнуть в ее мысли. И смог.

Таша прощалась. С миром, с жизнью…

Нет, моя хорошая, еще не время! Не сегодня, не сейчас!

Вместе с Таррианом рухнули вниз. Ледяной смертью.

Видел, как ударила демоническая сила и… Дикие меня подери! Это Таша? Дракон чуть льдом не поперхнулся, но все же… Это моя Таша!

Первый ледовый удар снес волной десяток рекстражей.

Те взвыли, в лед не обратились, но заметно замедлились, кто-то рухнул на колени, пытаясь побороть ледовый плен. Тарриан последовал за мной. Его удар был более смертоносен для охранников, бывших ранее людьми, после встречи с его дыханием ставших статуями, замершими с открытыми в немом крике ртами на оледеневших перепуганных лицах.

Мы вихрями пронеслись над зданием, делая круг.

— Арршир! Дикими клянусь, если это та, о ком я подумал…

— Заткнись, Тарриан, это Таша. Я ее нутром чую.

— Не, ну чего? Хороша!

И повернули на второй круг.

— Только мы столько рекстражей не уничтожим.

Да и не нужно.

Я сощурил глаза.

Вираж.

Таша ударила огнем и льдом одновременно. Я такого никогда не видел. Вздох демона, поднявший снег в воющую воронку, и плещущееся в ней дикое пламя. Рекстражи оскалились. Разделились на две группы. Первая встала перед Ташей, вторая перевела черные взгляды на нас. Я ощутил, как в голову ворвалось яростное, сковывающее воздействие. Тело пробил холодный пот, крылья стали тяжелее свинца, потянули вниз. Захрипел, упираясь и пытаясь сопротивляться воздействию десятков рекстражей, Тарриан.

Вой демона я услышал, когда падал камнем вниз. В круговерти увидел, как полыхнули глаза Таши. Адский лед! Огонь! Черная паутина тьмы скользнула по снегу и нанесла удар. Шкурой ощутил, как внезапно отпустило воздействие рекстражей.

Таша!

Силе, исходившей от нее, невозможно было противостоять. Это она скрыла нас от демонических взглядов. Я едва крыльями коснулся снега и тут же снова взмыл вверх.

Рекстражи захрипели. Полетели в стороны лохмотья одежды. Взбешенные демоны трансформировались, кусали снег, глотали, вырывая из него ледовую силу.

Впервые за всю мою жизнь я видел рекстражей в их истинном демонском обличье. Жутких, черных, покрытых шерстью, с адскими пастями и свисающими языками. И твари наступали на мою Ташу. И пусть она тоже от них сейчас мало отличалась. Но взгляд, тяжело бьющееся сердце… Это взгляд моей девочки, сердце, принадлежащее мне!

Таша покачивалась, ослабевшая и загнанная в угол. Бьющаяся насмерть не только за себя, но и за нас! Моя Таша и повелительница едва дышали, держались только на демонице. Но и та хрипела под натиском, била тьмой. Рухнула на колени, рыча, пыталась подняться.

Визг, изданный моим драконом, заставил рекстражей ошеломленно посмотреть вверх. Я, признаюсь, и сам от себя такого не ожидал. Тарриан изумленно посмотрел на меня. Ну и пусть! Зато это дало нам пару лишних секунд. Секунда для драконьего крыла — это много. И неизмеримо больше для спасения жизни той, ради которой готов ее отдать.