Ворота Лешего - Иван Калина

Видимо, Грушенькин подарок позволил ему не отключиться, быть Лешему достойным соперником. Но вот только пока они соперники – дело не пойдет. Сотрудничать надо. Как же заставить его действовать заодно? Как подружиться с кошкой или собакой – понятно. Ласково позвать, приманить едой, погладить. Но с Лешим ни одно из этих действий не пройдет. Лешего нельзя погладить. Но можно полюбить. Испокон веков к Лешему было однозначное отношение: страх и ненависть. И Леший прекрасно питался всеми этими чувствами и эмоциями. Но любви он никогда не знал. Бедное, одинокое существо. Оберег на запястье запульсировал чаще, и Макс понял, что взял правильное направление. Дав Лешему исполнять свои функции, Макс углубился внутрь себя. Маленький, беззащитный комочек, который трясет хвостиком, с мольбой заглядывает тебе в глаза. Барбос, Барбосушка! В груди потеплело. Так, храним это ощущение, приумножаем. Новые воспоминания. Настя. Она такая же нелепая, как и ее пес, волосы как сосульки, с них стекает дождевая вода. Оба – сырые и трясущиеся. Сами собой покатились слезы. И Макс улыбнулся. Впервые после смерти Насти при воспоминании о ней он не ощущал горечи. Была радость от того, что он когда-то знал ее, любил. Вот такой, с озорными глазами, с мятущейся душой, непредсказуемую… А теперь, стараясь не расплескать, переносим все ощущения на эгрегор. Леший такой, каким его придумал Создатель и он так же, как и всякая букашка на земле нуждается в любви. Готово!

На Лешего обрушилась мощная волна душевного тепла. Для него это было незнакомое чувство, оно обескураживало и вселяло панику. Оберег, как индикатор, бешено заморгал, металл буквально раскалился и обжигал кожу. Макс ощущал запах паленной шерсти. Леший – тоже. Завертелся волчком, упал на спину, замахал лапой, пытаясь содрать амулет. Но Макс уговаривал его успокоиться. Приручал, как животное. Потому что Леший – не человек, он неразумен. Призывать к его сознанию – бесполезно, никакая логика его не убедит. Лишь чувства, ласка и безоружные руки.

И постепенно Леший сдался. Он не уступил, но ослабил хватку. Теперь медведь выполнял приказы Макса. Это как виртуальный герой в игре. Ты водишь мышкой или стучишь на кейборде, а герой выполняет твои команды. И медведь пошел искать Алчущий. Нож был где-то рядом, Макс его чувствовал, но не мог определить где. Время неумолимо шло и Макс начал нервничать, как тогда, на мосту. «Не успеет, не успеет». И это сбивало. Нужно было успокоиться. Только холодный разум. Макс заставил свой мозг отключить ненужные эмоции.

Пройдя несколько шагов, он вдруг резко остановился – слабый тонкий звук Алчущего пролез в его голову. Тут же пришел образ чего-то темного и тесного, давящего со всех сторон. Макс наклонился и стал разгребать снег. Сначала, ничего не было видно, снег, местами полностью сметенный до замерзшей земли, стал темным и покрылся не то сажей, не то пылью. Но вот показалась знакомая ручка, можно было даже рассмотреть выгравированные на ней знаки. Медведь еще быстрее заработал лапами, разрывая снег и, наконец-то Алчущий снова обрел своего хозяина. Медведь взял его в лапы осторожно, как берут ребенка, и пошел навстречу смерчу.

Он стоял, одинокий герой, и видел, как истончались стены, чувствовал, как Леший из последних сил сдерживает напор искусственно созданной стихии. Перехватил в полете птицу и отправил малым потоком залатать дыру. Вокруг уже почти не оставалось людей. Человеческие крики стихли, зато усилилось завывание ветра. Воронка на вид стала как будто бы шире, темнее. И скорость ее увеличилась. Она была похожа на веретено, упирающееся острым концом в землю. Макс встал спиной к самому высокому камню, взмахнул ножом, нарисовал знаки, прокричал пришедшие в голову заклинания. Вихрь среагировал как живой – кинулся на Макса. Спасаться было бесполезно. И не успел бы. Вихрь лизнул ему морду, сделал поворот, чтобы забрать с собой навечно. Макс зажмурил глаза, обернулся к камню и вложил лапу в углубление в виде ладони. Ноги Макса, как будто опутанные тысячами маленьких корней, моментально вросли в землю, и вырвать его мог разве что ядерный взрыв. Макс продолжал рисовать Алчущим знаки, и Леший не мешал ему, только безмолвно наблюдал изнутри, как будто одобряя.

Постепенно вихрь стал утихать. Максу казалось, что это длилось бесконечно долго. На самом деле, все произошло быстро. Воронка истончилась, стала едва видимой, и даже не ушла в землю, как ожидал Макс, а испарилась. Едва видимые, до того тонкие, стены Лешего тут же обрушились, издавая звон разбитого хрусталя. Макс упал на землю от изнеможения. И долго еще лежал, глядя в небо. Бездумно, бессмысленно, безразлично.

Стояла тишина. Приятная, мягкая, убаюкивающая. Как будто и не было никакого вихря и никакой Гена не пытался нарушить ход судьбы. Но нет. Изрытая земля, как после бомбежки, сломанные деревья, беспорядочно разбросанные машины и люди, все это напоминало о том, что недавно здесь прошлась смертоносная стихия. В радиусе пятисот метров весь этот хаос неожиданно обрывался. Четко, как по очерченной линии. За чертой никого не было. Только на ветке одиноко болталась голубая лента. Макс понюхал ее, хотя и без того понял, что это ее лента, Иванны. Она как флажок развевалась на ветру, ее последний привет любимому. У Макса отлегло от сердца – она ушла, она в безопасности. Она все сделала так, как надо. Макс подцепил ленту. Это удалось не сразу. Он все еще не мог привыкнуть к тому, что у него теперь не человеческие руки, а звериные лапы.

Но есть еще последнее, что он обязан сделать. Макс положил на смерзшуюся землю нож, зашептал заклинания. Нож полежал-полежал и начал медленно погружаться в землю. То же когда-то давно сделала его мать. Теперь Алчущий будет в безопасности, никто не сможет достать его из этого укромного места. Пока не наступит нужный момент. Пока не придет его сын, настоящий Проводник. Именно его видел Макс, лежа пленником в каморке. Его, а не себя.

Макс сел на пригорок, подставляя шкуру под лучи стремящегося к закату солнца. Как же тут, все-таки, красиво. В болотах есть своя прелесть. Прокричала какая-то зимующая птица (орнитолог сказал бы – какая), что-то ухнуло в стороне. Макс встряхнулся и медленно пошел в лес, уводя с собой присмиревшего соседа. Он сделал свое дело. Ему больше незачем здесь оставаться. Может быть, он еще успеет залечь в берлогу. Все может быть.