Правила жестоких игр - Марина Ефиминюк

– Филипп, я знаю, как ты к нему относился. Я верю твоей девушке, ведь Максим никогда бы сам… Он был… – Она осеклась. – Он лучший! Из нас.

Филипп промолчал. На его лице отразилось настоящее страдание, губы сжались.

– Ты полетишь к нему? – Спросила Лиза.

Услышав ее вопрос, я насторожилась.

– Да. – Ответил он хрипло.

Потом мы медленно выехали со двора. Филипп нежно погладил меня по рыжим волосам и ласково прошептал:

– Поспи немного.

Мне показалось, что темноту салона рассекла мгновенная голубоватая вспышка. Глаза тут же закрылись, и меня окунуло в глубокую дрему, от какой обычно восстанавливались силы и душевное равновесие.

Я проснулась от толчка, когда внедорожник остановился, и грозный двигатель заурчал более миролюбиво. Филипп, закрыв глаза, что-то тихо бормотал над сжатыми в кулак пальцами. От приборной панели падали неяркие огоньки, расцвечивая лицо красными пятнами. Губы быстро шевелились, брови хмурились. Он глубоко вздохнул. Руки едва вспыхнули, искры пробежали по свисавшему черному шнурку, словно крошечные змейки.

– Что ты делаешь? – Тихо спросила я, ото сна и слез голос осип.

– Проснулась? – Филипп задумчиво посмотрел на меня. В нем ощущалась странная незнакомая мощь, будто очаровательный повеса превращался в опасного мужчину. – Я хочу, чтобы ты носила это. – Он протянул мне свой амулет. – Конечно, от нападения ведьмака он тебе мало поможет, но, по крайней мере, демона отпугнет.

– Я не думаю, что это хорошая идея. – Мне отчаянно не хотелось, чтобы он лишал себя защиты.

– Ты такая хрупкая. – Перебил он меня задумчиво и осторожно погладил мою щеку. – Даже думать не могу, что с тобой случится беда, пока меня не будет в городе.

– Филипп, я же прожила до тебя двадцать лет и, как видишь, еще дышу. – Опровергла я.

– Ты едва не погибла в аварии. – Напомнил парень без тени иронии. – Прежде тебя окружали обычные люди, а они менее опасны, чем ведьмаки. В тебя не вселялись демоны, и ты жила в любви. – Он надел на мою шею медальон, осторожно высвободил длинные волосы. Подвеска скользнула в вырез платья и уютно улеглась в ложбинку. В том месте, где она дотрагивались до кожи, стало гореть.

– Что теперь могло измениться? – Тихо спросила я. Он говорил страшные правдивые вещи, и странное болезненное чувство жаждало их услышать.

– Мы теперь вместе.

На глаза выступили слезы. Я шмыгнула носом, поспешно вытерев мокрые следы на щеках.

– Ты мне позвонишь, когда прилетишь к нему? – Имя «Максим» застряло в глотке, отказываясь быть произнесенным.

Филипп мрачно кивнул, разглядывая свои руки, безжизненно лежащие на руле.

– Хорошо. – Прерывисто вздохнула я.

– Филипп!

Стоя почти на пороге, парень обернулся на оклик матери. Аида в черном костюме и с дорожной сумкой в руках спускалась по лестнице, все еще застеленной красной ковровой дорожкой – напоминанием о недавнем празднике, возможно, последнем в Гнезде. Большие солнцезащитные очки скрывали половину лица с заплаканными глазами.

– Я с тобой. – Произнесла женщина хрипловатым сорванным рыданиями голосом.

Филипп нахмурился:

– А как же?.. – На слове «погребенье» он запнулся, почувствовав себя неловко.

– Здесь и без меня достаточно помощников. – Сморщилась она. – Я должна быть рядом с мальчиком.

– Мама, ты уверена? – Наверное, впервые за много лет он называл ее не по имени.

Женщина невесело усмехнулась.

– Я не могу оставаться в доме, где находится настоящий убийца моего мужа. Я не хочу быть частью семьи, где убивают дорогих мне людей. – Четко произнесла она, выходя на ступеньки.

За рулем автомобиля Максима сидела Лиза. Без косметики, с волосами, забранными в неряшливый хвост, без масок и гримас, девушка выглядела будто бы замороженной в одном возрасте. Пустые синие глаза уставились на увядающую клумбу.

За несколько коротких часов в доме погибли все многочисленные цветы. Розы, цветущие даже в сентябре, почернели. Облетели астры, съежились маргаритки в горшках на окнах. Обнажились все прежде зеленые вишневые деревья, и миндалевидные жесткие листочки образовали плотный изумрудный ковер на пожухлой траве.

Автомобиль выехал со двора через ворота, открытые приказом Филиппа. За спиной сына и матери резко с грохотом захлопнулись створки. Когда парень оглянулся, чувствуя пристальный взгляд, буравивший дырочку на затылке, то увидел, как над остроконечной башенкой Гнезда заклубились темные густые облака. Сердце Филиппа нехорошо сжалось, он достал мобильный и быстро набрал номер Саши. Еще не успели пойти гудки, как она ответила:

– Ты добрался так быстро?

– Нет. Я только еду в аэропорт. – От ее мягкого чуть испуганного голоса стало немного легче, как будто одно существование девушки примиряло с происходившим вокруг кошмаром.

– Филипп, – Саша помолчала, – передай Лизе, я видела у нее обычные глаза человека, не ведьмовские, как будто они потеряли цвет. Не понимаю, что это может значить, но уже заранее боюсь.

– Понятно. – Парень напряженно покосился на сестру за рулем. – Саша, береги себя. Ладно?

– Ты тоже. – Согласилась девушка. – Возвращайся. – И сама отключила вызов. Долгое прощание угнетало их обоих.

– Кошка. – Филипп нарочито отвернулся. За окном проплывала полоса желтого леса, темной лентой вилась грязная обочина. – Будь осторожнее с выбросом силы. Хорошо?

– Фил, – ее голос ехидничал, но лицо оставалось безучастным, – мы собираемся хоронить Эмиля, а не устраивать фейерверки в его честь. Выброс силы мне не светит даже чисто теоретически. Тем более, практически.

Она так резко крутанула руль на повороте, что заснувшая на заднем сиденье Аида испуганно подскочила, уронив на пол очки.

Аэропорт, в столь ранний час, устало подремывал. Пассажиры, давно ожидавшие своего рейса, развалились на лавках, прикрываясь от сквозняка пальто и куртками. Вокруг людей грудились бесконечные чемоданы. Ярко горели палатки с газетами и книгами. На электронном табло бегали цифры рейсов, и только один, ожидавший прибытия ведьмаков, оставался неизменным. Сонный голос диктора призывал всех подождать еще немного.

Стоило ведьмакам появиться в зале, как голос тут же бодро объявил регистрацию на рейс до Варшавы, которого никто и не ждал в ближайшие часы. Измученные пассажиры выказали неожиданную резвость, вскакивая со своих мест, и, обгоняя друг друга, поспешили в «зеленые» ворота к издерганным задержкой стюардессам.

Лиза смотрела, как Филипп с Аидой проходят возле толпившихся пассажиров, волновавшихся в очереди, а потом сорвалась с места. Впервые за долгие годы ее мертвое сердце дрогнуло. Она остановила парня, резко схватив его за рукав. Тот оглянулся, и на его лице появилось изумленное выражение. По бледной гладкой щеке сестры катилась одинокая слезинка. Народ, узнавая актрису, стал перешептываться.