Собака снова человек! - Сергей Платов

Первой, что он хочет нам сказать, поняла Селистена.

— Спиногрызы?! — закричала она что есть мочи.

О боги, ну как же мы могли забыть про двух беззащитных представителей некондиционной нечисти? Ведь я же точно знал, что эти два мохнорылых типчика до одури боятся воды. И, судя по состоянию их шерсти, к грязи они также относятся крайне отрицательно.

Сломя голову мы бросились на поиски Тинки и Винки. Ладья еще была на плаву, но это лишь вопрос везения. Еще не хватало утонуть по вине моих верных летописцев.

Хотя я был весьма озабочен поисками голубоглазых, пробираясь мимо того места, где расположились Лабос Бульбулис и Ритос Брызгалис, я успел услышать кусочек их неторопливого разговора:

— Да, уважа-а-а-емый Лабос, похоже, мы не-эмного пере-эборшили.

— Пожа-алуй, вы правы, несра-авненный Ритос, как-то нехорошо-о получи-и-лось.

— Ра-аньше вре-эмени и не в то-ом месте.

— Она-а буде-эт недо-овольна.

Хм. А кого это они имеют в виду? Что-то я прежде не слышал, чтобы донные выполняли чьи-то поручения, уж больно их сложно чем-то заинтересовать. Разве только еще более тухлое болото подарить на вечное поселение?

— Ничего-о, сва-алим всё на тупы-ых люди-ишек.

— Прави-ильно, ну кто же зна-ал, что они не смогут спра-авиться с такой неви-и-инной шу-уткой?

— Ну никакого-о чувства-а ю-умора!

— Лю-юди, что-о с них возше-ошь?

Вот это меня вывело из себя окончательно. Это у меня-то нет чувства юмора?! Такого страшного обвинения моя душа вынести не могла, и я не устоял от маленькой мести. Впрочем, это даже была не месть, а всего лишь ответная шуточка. Я произнес простенькое заклинание, и два донных водяных лопнули, словно протухшие кабачки на сильном солнце. Конечно, они вскоре опять восстановятся, но в такой малости я себе отказать не мог, да и характерного запаха можно было уже не бояться. Вонь вокруг стояла такая, что погоды их уничтожение уже не делало.

Пока я шутил с водяными, моя команда смогла отыскать луговых спиногрызов. Два обладателя васильковых глаз спрятались под лавкой и категорически отказались оттуда выходить. Никакие доводы, вроде того что «мы тонем!» или, скажем: «вы погибнете!» не проходили. В ответ Тинки и Винки всё больше вжимались в борт, и только хлопали ресницами. Было видно, что они скорее готовы утонуть, чем испачкать свою чудесную шкуру.

Оценив ситуацию, я посмотрел в глаза Матрене и кивнул. Шкипер тонущего корабля поняла меня правильно и, словно котят, за лоснящиеся холки вытащила луговых из-под лавки. Возмущению нестандартной нечисти не было предела. Хотя, из-за их врожденной вежливости и рафинированной интеллигентности, со стороны это выглядело скорее смешно, чем грустно.

— Уважаемая Едрена-Матрена, вы ведете себя настолько грубо, что я просто вынужден сказать вам об этом! — заверещал Тинки.

— Мы не давали разрешения на применение насилия над личностью! — не отставал Винки.

— Да, мы являемся представителями нечисти, но мы требуем соблюдения всех прав индивидуума!

— И к тому же я сломал свой третий и восьмой коготь на передних лапах, если начинать считать справа, и пятый и девятый на задних, если считать слева.

— А я второй, и седьмой, и девятый, и… девятый, но на другой лапе.

Век бы слушал откровения некондиционной нечистой силы, однако времени на это катастрофически не хватало. Ладья, перегруженная донными отложениями, зачерпнула левым бортом воду и совершенно четко дала нам понять, что дальнейшее ее нахождение на поверхности воды невозможно.

При этом голосящие спиногрызы в момент заткнулись и мертвой хваткой вцепились в сарафан на многострадальной груди Матрены. Конечно, хозяйка трактира попыталась их отцепить, но быстро поняла тщетность данных попыток. Хватка у Тинки и Винки была мертвая, их было проще прибить, чем оттащить от могучего бюста Матрены.

И вот ладья задрожала, зачерпнула очередную порцию воды и пошла ко дну. Не раздумывая, мы бросились в воду. Селистена со мной и Шариком, а Матрена с двумя притихшими борцами за права нечисти.

Вообще-то переправа на берег прошла бы без происшествий, если бы я в какой-то момент не оглянулся — волновался за Матрешку со зверятами. Уж лучше бы я этого не делал! Потому что я чуть не пошел ко дну от душащего меня смеха.

Представьте себе картину: Матрена, видимо так и не сумевшая переместить полупарализованных спиногрызов себе на плечи, была вынуждена плыть на спине. В таком положении, естественно, Тинки и Винки выбрали самое безопасное место на богатырском теле Матрены. Как вы думаете, какое именно место они посчитали самым безопасным? Правильно, они расположились, так сказать, посреди могучего бюста нашей женщины-горы.

Конечно, сами по себе наши некондиционные приятели были не слишком мелкого размера, но габаритам Матрены тем не менее уступали и поэтому могли себя вполне комфортно ощущать между таких огромных холмов.

Вот глядя на гребущую на спине Матрену и на устроившихся в одном из самых сокровенных женских мест обнявшихся спиногрызов, я чуть и не пошел ко дну. Хорошо еще, что меня подстраховал Шарик, а то пришлось бы потом опять вылавливать со дна Селистену как жертву сложившейся ситуации.

— Только посмей что-нибудь мне сказать! Просто оторву голову и не посмотрю, что ты колдун и твоим именем назван мой трактир!

Такими вот словами встретила меня на берегу Матрена. Впрочем, она могла бы этого и не говорить, у меня и так никогда не проявлялись склонности к суициду. Я еще слишком молод, и даже собираюсь жениться.

— О чем ты, Матренушка, — самым невинным голосом молвил я. — Наоборот, хочу выразить всеобщее восхищение твоим героическим поступком по спасению реликтовых видов нечисти.

— Издеваешься? — с сомнением в голосе спросила хозяйка трактира.

— Ни в коем случае! — лишь чуть-чуть лукавя, сознался я. — Если бы не ты, мы бы их потеряли. Причем окончательно и бесповоротно. А ребята еще не выполнили взятого на себя обязательства по освещению моих подвигов. Кстати, теперь они наверняка и тебя увековечат в своей монументальной поэме.

— Правда? — встрепенулась Едрена-Матрена. — Вы и обо мне напишете?!

Последнее, конечно, относилось к Тинки и Винки. Однако, стоило бросить на них хотя бы один взгляд, становилось ясно, что некондиционных сейчас лучше не трогать. Они были охвачены тихим ужасом. Не надо было быть шибко проницательным, чтобы понять, что причиной такого душевного смятения явилась их перепачканная тиной и илом ранее весьма ухоженная шерсть. Конечно, на ладье пострадали мы все, но мы как-никак приняли водные процедуры, и основную часть грязи смыли. А луговые, так боявшиеся воды и скрывшиеся от нее в пикантном, но весьма надежном месте, выглядели, мягко говоря, плоховато.

— Наша прекрасная шерстка… — наконец пролепетал первый из них.

— Наши бантики, — очнулся и второй.