Тридевятое царство. В когтях белого орла - Денис Новожилов

– Сроду ядом не пользовался, – не согласился Святогор, – ерунду тебе твой друг наплел, кем бы он ни был. Небось свои же его зарезали, а на меня свалили. Не убивал я его, точно тебе говорю, от такой раны даже младенец не умрет. Царапина.

– Меч. Колдовство.

– Кладенец, – самодовольно произнес богатырь, – сам Сварог ковал и лично мне подарил. Сказал, будет рубить этот меч врагов Руси нашей матушки насмерть.

– Раны не заживают.

– Так это у врагов… Вот, смотри сам.

Богатырь достал меч и порезал свою руку. Кровь выступила на ране, полилась по руке, но очень быстро рана закрылась, еще через мгновение от пореза остался только едва заметный шрам, а чуть позже исчез и он.

– Что бы я ни думал про князя, но соперников в междоусобной розни кладенец не разит. Сотни раз проверял. Так что не слушай никого: Даниила твоего не я убил.

Ахмат не стал спорить, это уже не имело никакого смысла. Горлик не выглядел человеком, который ошибается или заблуждается. Нет, он был уверен, что виновник – Святогор, и жизни своей не жалел за эту уверенность. Старый горец ему верил больше.

Чем ближе они подходили к твердыне, тем сильнее ощущалось волнение гиганта. Первое время он только тихо ворчал о том, что задаст трепку тем, кто оставил ворота нараспашку, теперь, приблизившись к крепости, даже Ахмат ощущал стойкий запах смерти. Святогор подходил к воротам, не произнося ни слова, он уже больше не ворчал, его полностью накрыло ощущение приближающейся беды, и только не до конца зажившие раны не позволяли ему броситься вперед.

Отворив створку незапертых ворот, богатырь зашел внутрь. Мертвецы лежали повсюду: на стенах, возле кузницы и просто во дворе. Стоял устойчивый запах смерти, терпкий и неприятный. Посредине двора на копье была насажена голова молодого мужчины, во рту у которой что-то белело.

Легендарный богатырь положил раненого горца на землю и, несмотря на боль, кинулся вперед. Стерев кровь с лица и рассмотрев черты покойного, гигант взвыл, да так, что даже у Ахмата, человека отнюдь не трусливого, похолодело внутри.

Мертвыми глазами на Святогора смотрела голова погибшего Мстислава. Нетвердой походкой богатырь подошел к страшной находке и вытащил изо рта у царя свернутую бересту. Развернув послание, гигант прочел:

«Я говорил, что нам не присуще чувство мести. Это была ложь. Месть воистину сладка, когда можешь упиться ею вдосталь».

Внизу оказался нацарапан знак, который Святогор уже не раз видел в подземных жилищах бук – зигзаг и две вертикальные полосы посредине. Богатырь взвыл от горя: только сейчас он осознал, какую потерю только что понес; и не только он, но и вся русская земля. Бледный лицом старый воин снял голову с копья и развернулся. Видно, что-то было в его лице такое, что даже Ахмат, человек не робкого десятка, побледнел и закрывшись, как от удара, произнес: «Это не мы!»

– Я знаю, что не вы, – рассвирепел гигант; выхватив меч, он стал приближаться к пленнику, – но именно вы отвлекли меня, и я не смог защитить царя!

Горец быстро взял себя в руки и, презрев страх, взглянул Святогору в глаза:

– Я не боюсь смерти, но мы дрались с тобой, а не с твоим царем. Не наша вина, что у него не было охраны, кроме тебя. Как он смог бы выжить, если любая твоя отлучка для него могла стать смертью?

Эти слова по какой-то причине остановили надвигающуюся на него угрозу в лице взбешенного богатыря.

– А и верно, Вольга должен был стеречь царя. Я же видел: хоть и раненый, но он ушел живым. Как мог он допустить, что какое-то чудище учинило такую расправу?..

Гигант несколько раз громко позвал Вольгу, но тот не отзывался.

– Может, и его убили, – предположил горец, – убитых много, нападал сильный враг.

– Не против Вольги, – отрезал Святогор, – хотя, на всякий случай, надо поискать тело. И не только человеческое…

Из-за ран поиски шли медленно, Ахмат больше сидел, но Святогор внимательно осматривал место, еще недавно бывшее его неприступным домом. Решетки в темнице были распахнуты, кто-то выпустил убийцу на волю, прежде чем тот начал резню. Убиты были все, чудище не пощадило никого. Даже маленьких детей кузнеца бука порвал на мелкие клочки. Святогор был в ярости: на Вольгу, на себя, на всех…

Сам Вольга появился под вечер. С неба спикировал сокол, на земле быстро обернувшись человеком. Ахмат выпучил глаза от удивления, такого он еще не видел.

Обернувшийся человеком богатырь выглядел так, будто прошел через тяжелую битву. Вся рубашка была в крови, на плече зияла такая страшная рана, что левая рука еле держалась. Пришлось даже ее примотать обрывками рукава. На ногах тоже царапины, но они не настолько глубоки и уже начали заживать. Богатырь ошарашенно смотрел на окровавленный двор. Тела Святогор уже убрал, но запах мертвечины был еще стойкий.

– Что тут произошло?

– Это я у тебя хотел узнать: что тут произошло? – Святогор надвигался на второго богатыря.

– Откуда я знаю? Сам видел – я только что прилетел!

– А почему ты только что прилетел?.. – вкрадчиво, но с явной угрозой продолжил допрос гигант.

– К Черной горе летал, – пояснил Вольга, пятясь, – Горыныча-то зашибли, надо было яйцо найти.

– И как, нашел?

– Не нашел, – развел руками оборотник, – все там облазил, все пещеры, все лазейки, нигде нету.

– И яйцо не нашел, – начал перечислять Святогор, почти приперев Вольгу к стене, – и царя не уберег…

– Да что тут случилось-то?

– Бука тут случился. Из клетки вышел и убил всех.

– Говорил я этому дурню, – рассердился Вольга, – запри ворота и сиди тихо, нет же…

Монолог прервал удар гиганта, Святогор без всяких разговоров врезал оборотнику кулаком в живот. Богатырь согнулся, но тут же откатился в сторону.

– Ах вот ты как… – Вольга сплюнул на землю сгусток крови, слова давались тяжело, удар был очень силен.

– Ты должен был его защищать. Видел же, что меня прижали – значит, отступай в крепость, защищай царя! Я когда заметил, что ты улетел, был уверен, что ты все правильно понял.

– Я-то все правильно понял, еще когда Горыныча убили, – парировал Вольга, но Святогор больше не вступал в разговоры. Теперь гигант наседал, нанося удары один за другим. Святогор был гораздо выше своего противника, но тот умудрялся отбивать удары и даже иногда уклоняться от них. Скорость сражающихся была неимоверной, сидящий в углу раненый горец во все глаза смотрел на эту необычайную схватку. Оба противника были ослаблены недавними ранами, и тем не менее скорость и сила ударов, блоков и подсечек с трудом улавливалась человеческим взглядом. Противники явно стоили друг друга.

– Ах это я виноват, значит, – теперь разъярился уже Вольга, – а ну-ка вспомни, кто был против того, чтобы оставить чудище в живых?!