Оранжевый - хит сезона. Как я провела год в женской тюрьме - Пайпер Керман

– Да, конечно. Я ведь вся в нее.

– Милая, если она на тебя похожа, то волноваться не о чем: с ней все будет в порядке.

Как только Марту Стюарт отправили в Западную Вирджинию, лагерь Данбери вдруг «открыли», и пустые койки стали заполняться новыми заключенными. Появление новичков всегда приводит к проблемам, ведь новым людям нужно время, чтобы влиться в коллектив, а дефицит требует большего и от заключенных, и от персонала. Очереди за едой и в прачечную становятся длиннее, возникает больше шума, больше интриг и больше хаоса.

– Знаешь, соседка, что ни говори о Буторском, но он хотя бы правила соблюдал, – сказала Натали. – А Финн вообще ничего не делает.

Летом дисциплина в лагере серьезно упала, и немногочисленное население стало жить по принципу: «Знай свое место и не лезь к другим». Но теперь, когда лагерь вдруг наполнился новыми «ненормальными», недостаток надзора и давняя драма с контрабандными сигаретами привели к тому, что все как с цепи сорвались.

Ситуация с сигаретами особенно раздражала. Теперь гораздо больше заключенных пыталось получить контрабанду с воли, что порой приводило к комичным ситуациям. Получить что-нибудь из внешнего мира было не так просто. Требуемую вещь мог принести посетитель, или же, как говорили, ее можно было достать через работниц склада. Кроме того, кто-то мог бросить ее к границе тюремных владений, где был выезд на дорогу общего пользования, но тогда получательница должна была либо сама работать на обслуживании территории, либо иметь там сообщницу, которая заберет передачу. Контрабандой передавали сигареты, наркотики, мобильные телефоны и кружевное белье.

Однажды я с удивлением узнала, что Бьянку и Ту-Ту отправили в изолятор. Бьянка была красивой девушкой с иссиня-черными волосами и большими глазами – она напоминала моделей с пинап-картинок времен Второй мировой войны. Она была немного туповата (и из-за этого неизменно становилась объектом лагерных шуток), но в остальном вела себя хорошо. Родители и парень каждую неделю навещали ее, и всем она нравилась. Ее подруге Ту-Ту это прозвище подходило как нельзя лучше: в ее внешности и характере все намекало на то, что она была немного не в себе. Обе они работали в отделе безопасности службы строительства и эксплуатации, то есть били баклуши.

– Девочки, вы не поверите, – сказала Тони нам с Розмари: работая шофером, она всегда первой узнавала все сплетни. – Эти две идиотки договорились, что им подбросят передачу. Во время работы они забрали ее, пронесли с собой в приемную тюрьмы, а потом вспомнили, что в этот день как раз проводится ежемесячная проверка безопасности. Так вот, они зашли в приемную со своей контрабандой – наверное, у этих тупиц все на лице было написано, – и офицер Райли почему-то решил их обыскать. И, конечно же, нашел контрабанду. Вы только послушайте: несколько пачек сигарет и вибраторы! Ну что за идиотки!

Всем это показалось смешным, но больше ни Бьянку, ни Ту-Ту мы не видели. Попытка пронести контрабанду считалась очень серьезным нарушением режима безопасности, поэтому после выхода из изолятора девушек должны были отправить в более охраняемую тюрьму через дорогу.

19 октября 2004 года

Пайпер Керман

Рег. № 11187–424

Федеральный исправительный лагерь

Данбери, Коннектикут, 06811

Дорогая мисс Керман,

благодарю Вас за помощь в приготовлении дома начальника тюрьмы к моему прибытию. Ваша готовность угодить и энтузиазм при выполнении проекта сделали мое прибытие в Данбери приятным. Ваш профессионализм очевиден и заслуживает похвалы.

Спасибо за Ваши труды.

С уважением,

У. С. Уиллингэм

Начальник тюрьмы

– Фух! Может, этот будет получше, – сказала Поп. – Лучше всех те, которые о заключенных думают. Прошлая, Дебу, вела себя как политик. Улыбается в лицо, делает вид, что понимает твою боль, но пальцем о палец не ударит, чтобы хоть как-то помочь. Когда они из мужской тюрьмы приходят, как этот Уиллингэм, они обычно лучше. Без брехни. Поживем – увидим.

Я сидела на табурете у нее в отсеке и держала в руке напечатанное на машинке письмо от начальника, которое только что получила по почте. Поп повидала многих начальников, и я решила, что она подскажет мне, действительно ли это настолько удивительно, насколько мне показалось.

– Пайпер?

Этот тон был мне знаком. Поп никогда не приходила на выдачу почты, потому что в это время еще убиралась на кухне после ужина. Она работала больше любой другой заключенной. Почти каждый день Поп заступала на смену в пять утра, готовила еду и обычно стояла на раздаче во время всех трех приемов пищи. Ей было уже за пятьдесят, и ее часто мучили всяческие боли. Время от времени тюрьма даже отправляла ее в больницу Данбери из-за болей в спине. Я журила Поп, что она никогда не берет выходных: столько работать было не положено.

– Да, Поп? – улыбнулась я, не вставая с табурета. Пусть попросит.

– Может, помассируешь мне ноги?

Не помню точно, как Поп впервые попросила меня сделать ей массаж ног, но с тех пор он стал регулярной процедурой, которую я проводила несколько раз в неделю. Она садилась на койку после душа, а я устраивалась напротив и клала на колени чистое полотенце. Затем я выдавливала на руку немного лосьона из тюремного магазина и крепко хватала ее ногу. Я делала массаж в полную силу – Поп даже порой вскрикивала, когда я продавливала ее ступню костяшками пальцев. Эти сеансы привлекали внимание обитательниц блока А. Заключенные приходили поболтать с Поп, пока я работала над ее ногами, и время от времени спрашивали: «Может, и мне массаж сделаешь?»

Конечно же, я не велась на провокации – мои услуги Поп и так нарушали запрет на прикосновения друг к другу. Но лагерные надзиратели снисходительно относились к Поп. Однажды вечером, когда я массировала ей ноги, у входа в отсек Поп остановился тюремный надзиратель, который замещал одного из наших. Это был вихрастый, грубоватый белый парень с усами.

– Попович? – Это прозвучало как вопрос, а не как предупреждение.

Я наклонила голову, чтобы не встречаться с ним глазами.

– Мистер Райан! Это все моя нога, я ее повредила. Она просто помогает мне снять боль. Ноет постоянно, я ведь целый день на ногах. Офицер Мэпл не возражает. Ничего страшного? – В общении с надзирателями Поп была само очарование.

– Как скажешь. Я пойду дальше, – он отошел от отсека.

Я посмотрела на Поп:

– Может, мне перестать?

– Из-за него? Да я его кучу лет знаю, еще с тюрьмы. Он нормальный. Не останавливайся!