Караван дурмана - Сергей Донской

Жасман встал с пола и молча полез в отверстие люка. Он скрылся уже до пояса, когда Марат подскочил, как будто его ужалила гремучая змея:

– Ты куда?

– На улицу, – ответил Жасман, продолжая спускаться по приставной лестнице. Лицо у него было сосредоточенное.

– Зачем? – не унимался Марат, двинувшийся за ним следом.

– Если гора не идет к Магомету…

– Думаешь, стоит попробовать самим?..

– …то Магомет идет к горе, – закончил Жасман, почувствовавший себя внизу значительно увереннее, чем на темном чердаке.

Возбужденный Марат скатился по лестнице и схватил командира за рукав:

– Погоди. А если в машине действительно засада?

– Отправим вперед Садамчика. Сами подождем на околице.

– Ладно. Предположим, Садамчика положат у нас на глазах. Что тогда? Меня пошлешь на убой? – Голос Марата сделался пронзительным, напоминая по тембру визг тормозов.

– Очечко жим-жим, да? – криво усмехнулся Марат.

– А у тебя нет?

– У меня очко никогда не играет. Я никого не боюсь. – Жасман пожевал губами и выпустил на пол скопившуюся слюну, после чего заговорил с таким сосредоточенным видом, словно читал букварь: – Громов бросил нам вызов. Возомнил себя героем боевика. Он поджидает нас со своим сраным пистолетом за поясом. Надеется, что мы тоже станем разыгрывать из себя ковбоев. Что ж, пусть надеется. Это даже интересно. Как в покере, кто кого перепонтует.

– Покер-шмокер, – раздраженно произнес Марат. – Ты хоть сейчас можешь думать о чем-нибудь другом, брат?

– Пожалуй, – процедил Жасман вместе со слюной. – Время от времени полезно думать и о других вещах. Например, о том, что автомат бьет гораздо дальше, чем пистолет.

– А два автомата стреляют в два раза быстрее…

– Вот именно. Не пройдет и двадцати минут, как мы сядем пересчитывать громовские денежки. – Жасман взглянул на солнце, готовое коснуться горизонта. – Да, – пробормотал он, словно беседуя сам с собой, – двадцати минут должно хватить.

– Только бы бабло кровищей не залило, – озабоченно сказал Марат, перебирая сложенное в углу оружие. Прицельно будем бить. В живот, в голову. И опять в живот, ха-ха-ха. При стрельбе ствол «акаэма» вверх заносит, – напомнил Жасман. – Впрочем, ты знаешь эту музыку не хуже меня.

– Запасные рожки берем?

– Берем на всякий случай. Вдруг этот Громов по полю побежит, как заяц. Тогда на него патронов не напасешься.

– Ха-ха-ха…

– Хо-хо-хо…

Пересмеиваясь, парни синхронно повернули свои «АКМы» стволами вниз, сдвинули флажковые предохранители, деловито передернули затворы. Жасман поставил переводчик автомата в положение одиночной стрельбы, и Марат, не колеблясь, последовал его примеру.

Они откроют огонь издалека. Прицельный.

Где ты, Громов? Ау!

* * *

Громов не сводил глаз с пустынной улицы и ждал.

Не того дня, когда на всей планете восторжествует справедливость. Это невозможно в принципе. Даже в отдельно взятой стране. Даже в забытом богом поселке, населенном стариками да инвалидами, мечтающими хоть раз в жизни наесться до отвала.

Мир не переделать. Всегда будут в нем лживые политики, миллионеры в анилаковых бронежилетах под смокингами, бандиты, на растопыренных пальцах которых крутятся-вертятся дымящиеся стволы. И самоотверженные матери, и проститутки всех мастей, тайные и явные… Полоумные гении и пьющие по-черному участковые, которые не то что ближних – себя спасти не в состоянии… Стаи бродячих собак… Митингующие толпы… Блистательные кумиры и умирающие от голода дети… Дворцы и хижины… Война и мир…

Все это как день и ночь, как свет и тень, которые не могут существовать друг без друга, сами по себе.

Окончательно это стало ясно тут, в Казахстане. Громов пока что ни разу не видел здешних детей, пусть самых захудалых, золотушных, с гноящимися раскосыми глазами и отвисшими ушами. Но он твердо знал, что у большинства из них не будет никакого счастливого детства, и неземной любви тоже не будет, и даже просто нормальной человеческой жизни – с выплаченными в срок зарплатами, с семейными поездками на курорты, с улыбками и поцелуями, с верой во что-то хорошее и просто в завтрашний день.

Значит, будут взрываться автобусы и небоскребы, будет литься кровь, будут лететь клочки по закоулочкам, потому что богатые должны платить хотя бы по некоторым счетам бедных. Казахстан – одна из тех мышек, слезки которых однажды отольются кошке. Из маленьких дикарей, лишенных детства, вырастут новые террористы, экстремисты, смертники, захватчики заложников, поджигатели, убийцы, бандиты.

Двое из них вот-вот появятся на улице. Уничтожить их – то же самое, что распылить пару атомов в общей конструкции мироздания. По большому счету это ничего не изменит. И все же Громов их убьет. Почему?

Они разрушили его собственный мир. Его личную иллюзию счастья.

Жасман вышел из двора первым, смерил долгим взглядом пыльную улицу, исчерченную длинными вечерними тенями, и сказал:

– Вплотную ко мне не подходи, но и не отставай. Держись слева.

– В скольких шагах? – деловито спросил Марат.

– Примерно в десяти. Готов?

– Готов, готов.

– Тогда вперед.

– Может, на «Ниве» подъедем? – предложил Марат, кивнув на машину, оставленную возле двора Верки Смердючки. В ее задний бампер упирался облупленный «газик» цвета хаки с брезентовым верхом. На данный момент других транспортных средств у бандитов не имелось.

Мрачно полюбовавшись своими неказистыми машинами, Жасман покачал головой:

– Обойдемся без лишней помпы. А что, если этот Громов сдуру прострелит колесо или радиатор?

– Да, пешком оно надежнее, – согласился Марат.

– Вот я и говорю.

Они двинулись вдоль остатков заборов, напоминавших обглоданные рыбьи скелеты. Мимо сохлых кустов боярышника, мимо перекошенных окон и калиток. Над одной из крыш скрипел жестяной флюгер – чуть ли не единственная примета лучших времен, которые не повторятся никогда. Бетонные площадки у ворот едва проглядывали сквозь многолетние наслоения грязи.

Тишина. Запустение. Звуки собственных шагов: шварк-шварк-шварк-шварк.

– Я бы здесь ни за какие бабки не согласился жить, – произнес Марат, приглушая голос почти до шепота.

– Из-за Мануки? – усмехнулся Жасман.

– Тс-с! Старые люди говорят, что нельзя его к ночи поминать: непременно услышит и явится.

– Может, он уже здесь?

– Типун тебе на язык, – буркнул Марат, стиснув автомат до побеления костяшек пальцев. Его голова поворачивалась то вправо, то влево.

– Не пялься по сторонам, гляди вперед, – процедил Жасман. – Знавал я многих хороших пацанов, которые по собственной неосторожности…