Неизменная - Гейл Кэрриджер

Алексия забралась к нему и применила отработанную за последние несколько месяцев методику. Уперевшись спиной в изголовье, она ногами отпихнула любимого супруга в сторону, насколько смогла, и быстро втиснулась на освободившееся место, пока супруг не успел снова раскинуться на всю кровать. Алексия полагала, что он спал в одиночестве десятилетия, а то и века, так что за один раз его не переучишь. Благодаря еженощному ритуалу она уже неплохо натренировала несколько групп мышц, потому что пушинкой граф отнюдь не был.

Коналл проворчал что-то, но, похоже, порадовался, обнаружив, что жена прижимается к его боку. Он перевернулся, уткнулся носом ей в шею и обвил тяжелой рукой ее талию. Алексия с силой потянула одеяло, но ничего не добилась, и ей пришлось удовлетвориться рукой графа. Из-за того, что Коналл был созданием сверхъестественным, по большей части он жил с пониженной температурой, но Алексия ни разу этого не почувствовала: стоило ей дотронуться до мужа, тот немедленно становился смертным, а его тело — горячим, как паровой котел. Сейчас в кои-то веки она могла не беспокоиться, что из-за ее прикосновения Коналл станет стареть, и это было приятно.

И с этой мыслью леди Маккон задремала.

Она еще не успела замерзнуть, когда проснулась. Но нежные чувства мужа или, возможно, его скрытые склонности к человекоубийству отодвинули Алексию так далеко, что теперь она свисала с края кровати. Не будь у нее на талии его руки, она почти наверняка оказалась бы на полу. Ночная рубашка, конечно же, отсутствовала. Как Коналлу вечно удается это проделать? Теперь с шеей Алексии соприкасался не нос супруга, а его зубы, которые легонько прикусывали кожу.

Алексия расклеила веки. Начинался рассвет, вернее его шотландская зимняя версия, серенькая и депрессивная. День в Кингэйре вступал в свои права, возвестив о себе унылым ленивым светом, ни в коем случае не вдохновлявшим бодро выскочить из постели и побегать босиком по утренней росе. Хотя Алексия и при обычных обстоятельствах не была охотницей до такого времяпровождения.

Прикусывания Коналла стали чуть активнее. Он вообще любил кусаться, и Алексия порой думала, что, может, не будь она запредельной, ей, возможно, время от времени приходилось бы лишаться кусочка-другого плоти. Недаром ведь глаза мужа становились такими желтыми и голодными, когда он бывал в любовном настроении. Она уже перестала сопротивляться, признав тот факт, что любит Коналла, но по-прежнему практично относилась к его требованиям. В конце концов, базовые инстинкты есть базовые инстинкты, а в то время, когда она не касалась графа, тот был обычным оборотнем. Когда он начинал кусаться, Алексия радовалась, что их контакт не дает его зубам заостриться, они так и остаются славно квадратными. Хотя, конечно, при существующем в Кингэйре положении вещей ей ничего бы не грозило, даже будь у нее душа.

Муж переключился на ее ухо.

— Прекрати. Анжелика вот-вот придет меня одевать.

— Переживет.

— Ради всего святого, Коналл! Подумай о ее ранимых чувствах.

— Твоя горничная не в меру щепетильна, — проворчал в ответ муж, не прекращая своих амурных поползновений.

Чтобы проиллюстрировать эти самые поползновения и продемонстрировать их полную приемлемость даже с утра пораньше, он пошевелил рукой, совершенно, к сожалению, упустив из вида тот факт, что только она одна и удерживала его супругу на кровати. С лишенным всякого благородства визгом Алексия сверзилась на пол.

— Батюшки светы, женщина, зачем тебе это понадобилось? — в полнейшем замешательстве спросил граф.

Убедившись, что все кости у нее целы, Алексия встала. Она была злая, как шершень, и уже собралась вонзить в мужа жало своих ядовитых насмешек, когда сообразила, что на ней ничего нет. В тот же миг к ней пришло внезапное осознание того, какими холодными становятся за ночь каменные полы замка в разгар шотландской зимы. Без умолку распекая супруга последними словами, Алексия сорвала с него одеяло и навалилась на теплое тело, чтобы согреться.

У лорда Маккона не нашлось возражений против подобной позиции. Недовольство вызывало лишь то, что полностью проснувшаяся Алексия злилась и дергалась, бередя раны, которые он получил накануне в драке.

— Я намерена выяснить сегодня, что происходит с твоей здешней стаей, даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни, — заявила леди Маккон, шлепая мужа по рукам, совершавшим всякие интересные поползновения. — А чем дольше я тут проваляюсь, тем меньше времени у меня останется на расследование.

— Я и не планировал, чтобы ты просто валялась, — раздалось ответное ворчание.

Леди Маккон решила, что в интересах экономии времени ей остается лишь встретить грудью холод, потому что иначе придется несколько часов взаимодействовать с мужем: если уж тот за что-то брался, то со всей добросовестностью.

— Это подождет до вечера, — сказала Алексия, выдираясь из супружеских объятий.

Одним стремительным движением она соскользнула с живота мужа, заодно стягивая с него одеяло. Потом полускатилась, полуспрыгнула с края кровати и в одеяле побрела к своей накидке. В результате этих манипуляций бедный граф остался голяком лежать в постели. Впрочем, его не слишком беспокоил холод, а потому он просто откинулся на подушку, заложил руки за голову и уставился на Алексию из-под тяжелых век.

Именно эта сцена и предстала перед несчастной Анжеликой: хозяйка, завернутая в одеяло на манер сосиски в тесте, и хозяин, выставивший срамоту на обозрение всему белому свету. Впрочем, она уже достаточно жила среди оборотней в обществе лорда и леди Маккон, так что не слишком смешалась, просто пискнула, поморщилась, отвела глаза и поставила тазик с водой для умывания на предназначенное ему место.

Леди Маккон спрятала улыбку. Бедная Анжелика! Должно быть, обескураживает, когда из упорядоченного мира роя попадаешь в хаотичную жизнь стаи. Что ни говори, вампиры — самые цивилизованные создания на свете, а оборотни — их полная в этом противоположность. Интересно, подумала Алексия, а вампиры вообще предаются амурным утехам? Возможно, они так заняты тем, чтобы быть вежливыми друг с другом, что дело просто не доходит до постели. Зато оборотни не отказывают себе в радостях: пусть они шумны и склонны к беспорядку, но, во всяком случае, натура у них широкая.

Она поблагодарила горничную и сжалилась над ней, отправив за чаем, а сама, скоренько сбросив одеяло, начала умываться.

Коналл неуклюже сполз с кровати и подошел посмотреть, не требуется ли его помощь. Результатом стало хихиканье, брызги и некоторое увлажнение тех мест, задействовать которые в процессе изначально не предполагалось. Однако Алексия все же умудрилась благополучно упаковаться в свою накидку и затолкать мужа в гардеробную, предоставив его заботливой опеке Танстелла еще до вторичного появления Анжелики.

В ожидании, пока горничная приготовит замечательно подходящее для нужд хозяйки твидовое платье вместе со всем остальным, что под него надевается, Алексия попивала чай. Потом она в полном молчании, без единой жалобы натянула все это на себя, полагая, что испытаний, которым они уже подвергли чувства несчастной Анжелики, более чем достаточно для одного утра. Правда, она немного пофырчала, когда та шнуровала корсет, но не дождалась никакого снисхождения. Довольно скоро смиренная и одетая Алексия сидела перед зеркалом, а француженка занималась ее волосами. Анжелика спросила: